Океан ненависти

— А вы почему здесь оказались? — спросил комиссар. — Вечно вы оказываетесь свидетелем происшедшего. Может, и на этот раз вы случайно попали в этот дом?

— Нет, не случайно. Вы же сами просили меня сюда заходить. Женщины поспорили, громко кричали, и я зашел, чтобы выяснить, что происходит.

— По-вашему, кто мог положить яд в ее стакан? — спросил комиссар.

— Любой из нас, — ответил Дронго, — хотя ее смерть несколько не вписывается в мою теорию. Я пытался вычислить, кто был убийцей, и больше всего подозревал именно ее. Только у нее было время спокойно совершить убийство и вернуться в сауну, имея почти гарантированное алиби. Но ее смерть никак не входила в мои расчеты.

— Вы ее просто не любили, — ответил комиссар.

— Да, — подтвердил Дронго, — возможно, и так.

— Нужно восстановить всю картину случившегося, — предложил комиссар. — И вот еще что, вы меня извините, я, кажется, немного вспылил. Сами понимаете, какое у меня настроение.

— Ничего, комиссар, — сочувственно сказал Дронго, — я понимаю ваше состояние. Все может быть. Но третье убийство не должно было произойти. Оно никак не вписывается в логику двух предыдущих. Чем бы ни руководствовался убийца, убирая обоих братьев, — местью, ненавистью, жаждой обогащения, — все равно это не имеет отношения к этой несчастной. Кира никак не была связана с братьями. Ни деловыми, ни личными отношениями. Поэтому ее смерть выглядит случайной и нелогичной. Или здесь действует маньяк-убийца, которому доставляет удовольствие сам процесс убийства. ; — Думаете, кто-нибудь из них похож на маньяка?

— Не думаю. Именно поэтому считаю, что в данном случае мы можем рассчитывать на больший успех.

— Что вы хотите делать? — спросил комиссар.

— Мне нужен всего один час. Как раз то время, которое понадобится бригаде следователей, чтобы доехать сюда из Стамбула. Подарите мне этот час, комиссар.

— Вы просите меня так, словно я женщина, — проворчал комиссар. — Ну хорошо, делайте что хотите. Хуже, чем сейчас, уже не может быть. Но предупреждаю, пятеро оставшихся в живых будут все время у меня перед глазами. Иначе я не смогу спокойно ждать.

— Конечно, — согласился Дронго, — вы сядьте и смотрите, а я постараюсь восстановить картину происшедшего. У меня есть на этот счет смутные подозрения.

— Как хотите, — устало согласился комиссар, — мне уже ничего не поможет. Моя репутация окончательно уничтожена. Три убийства подряд. Это слишком много. Курорт можно закрывать. Сюда больше никто и никогда не приедет.

— Садитесь, комиссар, — видя его состояние, показал Дронго на диван, — и потерпите всего один час. Если хотите, я вам что-нибудь налью.

— Только не отравленное виски, — пробормотал комиссар.

— Бутылка не отравлена, — возразил Дронго, — я тоже пил это виски и, как видите, до сих пор жив. Скажите только вашим людям, чтобы нам не мешали. А еще лучше, если мы перейдем на мою виллу. Она такая же, как эта, и там нас ничто не будет отвлекать.

Пока ваши помощники осмотрят тело, пока приедут криминалисты, у нас будет время.

— Идемте, — махнул рукой комиссар, — я уже на все согласен.

Он достал сигарету и вышел, не глядя на мертвое тело. Дронго повернулся к Инне и Юлии.

— Идемте на мою виллу. Здесь нам нельзя оставаться.

Юлино лицо было пепельно-серого цвета. У нее с трудом шевелились губы. Инна стояла неподвижно, и лишь голос Дронго вывел ее из оцепенения. Олег Молчанов повернулся и посмотрел на него.

— Но почему? Почему? — спросил он. На глазах у него были слезы.

— Идемте, Олег, — сказал Дронго, — мы обязаны выяснить, почему это произошло.

Он прошел в спальню, где Рауф успокаивал Свету.

— Идемте с нами, — предложил Дронго.

— Я никуда не пойду! — закричала Света. — Никуда не пойду!

— Успокойся, — попытался удержать ее Рауф.

— Я никуда не пойду, я не хочу никуда уходить. Нас все равно всех убьют. Всех нас убьют.

— Давайте все-таки уйдем отсюда, — снова предложил Дронго, первым выходя из комнаты.

Через двадцать минут все собрались на его вилле. Комиссар сидел на диване, глядя на всех пятерых с плохо скрываемой ненавистью. Его помощник опустился на стул рядом с дверью, словно опасался, что кто-то может убежать.

— Я понимаю, что вам трудно, — сказал Дронго, — понимаю, как третье убийство подряд подействовало на всех. Но давайте как-то успокоимся и наконец поймем, что происходит.

Все молча смотрели на него.

— Начнем с того момента, когда я вошел, — предложил Дронго. — Пусть каждый из вас встанет там, где он стоял. Олег, вы, по-моему, стояли вон там. А вы, Инна, сидели на диване. Сядьте рядом с комиссаром, не волнуйтесь.

— Вы сказали… — спросил вдруг Рауф, — три убийства? Значит, Юра все-таки умер?

— Ничего не значит, — быстро ответил Дронго, решив не нагнетать ситуацию. — Просто я имел в виду, что убийца, покушавшийся на Юрия Кошелева, считал, что убил его.

Рауф кивнул и не стал больше задавать вопросов.

— Кто разливал виски? — спросил Дронго.

— Кира сама, — уверенно ответила Инна, — я сидела рядом со столиком и даже чуть отодвинулась, чтобы она могла разлить виски по всем стаканам.

— Кто-нибудь подходил к стаканам? — спросил Дронго.