Океан разбитых надежд

Люк продолжает раскрываться мне всё больше и больше. Честно, сама я бы никогда не подумала, что такой парень, как он, уделяет время литературе. Я всегда считала, что он впустую тратит всё свободное время, просиживая дни в своей комнате.

– А ещё он прекрасный садовод, – шутит бабушка. – Вам стоит поработать вместе в нашей оранжерее завтрашним днём.

Я присаживаюсь на кресло, которое стоит напротив письменного стола, и начинаю выслушивать бабушкины желания. Она бы хотела видеть в старой оранжерее побольше молодых растений, хотела бы наблюдать цветущие орхидеи, которые на днях привезли в детский дом, хотела бы видеть порядок на стеллажах. Желаний оказывается больше, чем я предполагала.

– Думаешь, это хорошая идея? – спрашиваю я у бабушки, когда она заканчивает.

Ведь я совсем не знаю Люка. Не знаю, что взбредёт в его кудрявую голову, не знаю, как он отреагирует на те или иные слова, не знаю, способен ли он поднять на меня руку. От подобных мыслей по уже пробегают мурашки.

– Новые знакомства всегда полезны, Кэтрин, – отвечает мне она. – Тем более, ты же не сможешь вечно общаться здесь с одним только Билли.

Если он того захочет, то такой исход вполне вероятен.

– Не пойми меня неправильно, но тебе следует завести друзей, Кэтрин.

– Среди парней?

Теперь меня пугает её наставление. В парнях страшно всё. Их плечи, их широкие спины, их крепкие мышцы. Мне противны думы парней: кажется, в головах молодых юношей нет ничего, кроме грязных, развратных мыслей. Но в особенный шок меня повергают их необдуманные действия. От них никогда не знаешь, чего ожидать, и, когда для одних девушек это качество является плюсом, для меня это самый тяжкий минус.

– Можешь и среди девушек, – бабушка не стала со мной спорить. – Насколько мне известно, многие хотели бы познакомиться с тобой поближе.

Единственного, чего хотят девушки – опозорить меня как можно жёстче, затмить мой успех, достигнутый десятками неделями диет и посещений спортивных залов.

Если так посмотреть, то времяпровождение с Люком не кажется таким опасным, как с кем-либо другим. В основном он сдержанный и закрытый – вряд ли он решит отрезать мои косы садовыми ножницами.

– Хорошо, я поработаю завтра с Люком, – сглатывая, я соглашаюсь.

– Он хороший парень, Кэтрин.

– Я знаю.

Я совсем ничего не знаю о нём.

– Уверена, вы подружитесь.

– Очень надеюсь, – я встаю с кресла. – Нужна помощь в кабинете?

Бабушка складывает локти на столе. Тот сияет от чистоты, и я заранее знаю ответ.

– Нет, спасибо. Вы и так хорошо поработали сегодня.

– Хорошо, – я подхожу к двери. – Тогда я буду у себя.

– Не засиживайся допоздна, Кэтрин, – бабушке не нравится, когда я ложусь позже отбоя. – Спокойной ночи.

Глава 4

Похоже, я проспала всю ночь как убитая, раз не слышала, как поднялись ребята. Обычно девушки бегут по лестнице так, что топот слышен, наверное, в Хантингтоне, который находится за много миль отсюда. Вряд ли это утро было исключением – я просто потратила все свои силы на обустройство клумбы.

Потирая глаза, я стою на кухне и слушаю урок от поварихи Хью. Она собралась готовить блюда на полдник, и я решила присоединиться к ней сразу после принятия душа.

– И запомни, – Хью поправляет свой грязный колпак. – Ножи всегда лежать справа от тарелки лезвием вверх, а вот вилки слева.

Она гордо виляет пальцем в воздухе, как бы наглядно демонстрируя все тонкости сервировки стола, а я держу ухо востро. Мне с ранних лет нравилось помогать поварихе Хью, ведь у неё я получаю по-настоящему полезные знания. Именно она научила меня готовить чизкейк, стряпать пончики, а теперь я буду уметь ещё и подавать их красиво.

Я всегда поражаюсь доброте поварихи Хью: она учит чужого ребёнка практически королевским манерам и поведению. Неужели ей не всё равно на судьбу неродного человека? Очень надеюсь, что нет. Иногда я задумываюсь о том, как мне не хватает частички характера Хью.

В голове всплывает воспоминание о моём письме с признанием. Шелест конверта, разворот свёрнутого листочка, шуршание абзацев под мягкими, как облака, подушечками пальцев – кажется, я запомнила каждое слово, пока переписывала его.

– Салфетка должна лежать под углом, всё поняла? – продолжает вести свой урок повариха Хью, когда замечает, что моё внимание переводят на себя совсем другие мысли.

Мысли о совсем другом человеке. Мысли о Люке.

Я киваю поварихе Хью, даже не обращая внимания на стол. Не подумайте, что мне всё равно на её уроки – я всё ещё считаю проведение их добрейшим жестом со стороны женщины. Но мне так сложно сконцентрироваться на каких-то салфетках, когда воспоминания уволакивают мой разум далеко-далеко. Повариха коротко кивает в ответ:

– Вот и славно, – она одаривает меня скромной улыбкой, после чего довольная Хью растворяется за многочисленными тележками с продовольствием.

Знаю, ей тоже нравятся эти уроки. Так она демонстрирует все свои знания, полученные за долгие годы обучение кулинарии и этике, и Хью гордится ими. Я не преувеличу, если назову её профессионалом своего дела, и поэтому Хью достойна большего внимания.