Океан разбитых надежд

Когда-то давно я спрашивала у Хью, почему она не хочет открыть свой собственный кулинарный курс или хотя бы начать вести страничку в “Instagram”. Мне казалось и продолжает казаться, что её кулинарные шедевры найдут отклик если не в сердцах, то в животах миллионов точно. Хью не дала определённого ответа, но, я думаю, она отказалась из-за страха оказаться отвергнутой обществом. Очень жаль, ведь такой талант упускать нельзя.

Хотя, что такое талант? Это не сказочное умение, с помощью которого даже самое сложное даётся легко, совсем нет. Талант – это навык, это упорный труд для достижения даже малейших целей, это время, проведённое в обнимку с книгами и с телевизором, по которому транслируют вебинары, это десятки посещённых лекций, гора исписанных тетрадей и тысячи закончившихся ручек, это воодушевление и апатия, это любовь к труду и слёзы от усталости. Вот, что такое талант.

Белого фартука и колпака Хью не разглядеть за тележками с едой уже через несколько секунд, поэтому я, следуя её примеру, покидаю кухню и направляюсь к оранжерее.

Сегодня на мне жёлтая блузка, края которой завязаны в банты, такого же яркого лимонного оттенка кеды и голубые джинсы. Я беру садовые перчатки из небольшого комода, который находится в холле, и направляюсь к выходу.

Погода невероятная: солнце явно не собирается прекращать нас баловать лучами на этой неделе. Всё вокруг цветёт, благоухает, и даже журчание недалёкой речушки сегодня какое-то особенное.

Раньше я любила ходить на Ривер Фосс. Берега выражены крутыми метровыми склонами, в камышах можно отыскать богом забытые полевые цветочки, а под широкими кронами деревьев, больше похожих на купола, постоянно резвятся дрозды. В общем, место очень живописное. Правда, когда я выросла, я стала меньше времени проводить за городом: мне нужно было бегать от одной студии до другой, чтобы успеть на все запланированные матерью фотосессии. Думаю, я много теряю, когда в очередной раз обхожу мимо тропинку, ведущую к Ривер Фосс. Изо дня в день даю себе слово, что обязательно схожу на берег, да только никак времени не нахожу.

Я подхожу к стеклянной оранжерее, скрытой за ветвями вишни, и легко толкаю дверь от себя. Ещё с улицы я замечаю, что внутри всё цветёт: бесчисленное количество зелёных лоз спускаются с полочек, подвешенных под самым потолком, цветы здесь намного больше тех, что ютятся на клумбах, широкие листья папоротников давно раскинулись, а кусты роз зацвели ещё месяц назад. Но, когда я вхожу внутрь, я точно попадаю в небольшой лес, мирок, скрытый под стеклянным куполом. Здесь и долгие вьюны, чьи зелёные стебли скрыты нежно-розовыми лепестками, и паутинка, натянутая между деревянными ящиками, здесь бегущие по стеклу ручьи испарившейся воды, которая оседает на окнах. Внутри оранжереи очень душно: садовник бывает здесь только по воскресеньям, поэтому проветривают её раз в неделю. Я оставляю стеклянную дверь открытой и прохожу вглубь.

Люк уже ждёт меня на небольшом, обитым светлой тканью в полосочку диванчике, который стоит в самом центре оранжереи. Юноша вальяжно развалился на нём, будто бы подражая лорду Генри из «Портрета Дориана Грея».

– Даже спрашивать не буду, почему ты сидишь в закрытой оранжерее, – я смахиваю тыльной стороной ладони спускающуюся по лбу капельку пота.

На Люке всё те же мешковатые штаны, которые были вчера, но футболка на этот раз белая.

Люк хмыкает:

– Но Вы уже спросили, – мне хочется улыбаться, когда я слышу его довольный голос.

– Так, ты ответишь?

– Она была не заперта, – замечает Люк.

– И ты готов войти внутрь любого помещения только потому, что оно не заперто?

– Почему бы и нет?

Его легкомыслие вводит меня в ступор. Бегая глазами по заставленной растениями оранжерее, я пытаюсь подобрать нужные слова, но с губ слетает лишь растерянное мычание.

– Температура перевалила за сто градусов по Фаренгейту2, – я указываю ладонью на установленный при входе термометр.

Парень широко улыбается:

– Не волнуйтесь, со мной ничего не случилось бы.

Я тут же встрепенулась. Я вовсе не волнуюсь – мне просто интересно, как ему удаётся сидеть в закрытом помещении, когда внутри стоит такая жара. Ведь так?

– Зря ты прогуливал уроки биологии, – вздыхаю я.

Люк не унимается:

– Почему это?

– Ты что, ни разу не слышал про тепловой удар?

Я ещё раз протираю лоб – вся рука уже мокрая от проступающего пота – и подхожу к окнам, обходя большие горшки и перешагивая маленькие.

Бабуля долго выбирала цветочные горшки. Она кропотливо изучала каждый сайт, где продавали керамику оптом, а я помогала ей составлять список возможных приобретений. В итоге мы заказали целую партию из Манчестера, и её привезли в тот же вечер. С тех давних пор она ни разу не пожалела о своём выборе: все горшочки отлично сохранились, несмотря на дикий холод в январе и аномальную жару в прошлом году. Садовник продолжает следить за ними: он периодически промывает маленькие, спускаясь к Ривер Фосс, и аккуратно протирает тряпками большие.

– Может, и слышал, но не придавал особого значения.