Посмотрев вверх, я разглядел в лунном свете фигуру того, кого никогда не видел ни в одном из храмов. Это существо вглядывалось в меня чистыми, холодными глазами, а издалека прозвучало то, что было, как я предположил, его голосом:
– Пойдём со мной.
Поднявшись с постели, я вышел в ночь, следуя за этим немногословным проводником. Луна была полной, в своём наивысшем положении, и всё вокруг было освещено её светом. Стены ближайшего к Алмазной Горе храма выглядели издалека самосветящимися. Проводник направился туда, и мы достигли широко открытой двери. Ступив на порог, я внезапно увидел серый, вопрошающий глаз моего старого, умершего друга и соученика, который проплыл мимо, глядя пристально в мои глаза. Я прочитал его выражение, которое как будто говорило:
– Здесь находится картинная галерея.
Мы вошли, и, хотя там было несколько священников, казалось, никто не заметил меня. Мы миновали двор, пересекли зал, прошли через длинный коридор, после чего оказались в широком и высоком помещении без крыши и с единственной дверью. Только звёзды украшали пространство сверху, и, кроме лунного, в помещение лились потоки света от алмаза, поэтому здесь не было ни тени, ни нужды в освещении. Бесшумная дверь мягко качнулась за нами, прозвучала печальная музыка и утихла. В этот момент внезапная тень, казалось, образовалась в одном месте, но свет быстро поглотил её.
– Приглядывайся внимательно, но не трогай ничего и не бойся, – сказал мой молчаливый проводник. С этими словами он повернулся и оставил меня одного.
Но как я мог сказать, что остался один? Всё помещение было заполнено лицами. Они тянулись вдоль длинного зала вверху и внизу, около пола, над ним, выше, на стенах, в воздухе – везде, за исключением одного прохода. Ни одно из них не двигалось со своего места, но все казались живыми. Через определённые промежутки времени странные, бдительные существа из мира элементалов двигались от одного места к другому. За кем они следят – за мной или за лицами? Тотчас я почувствовал, что они видят меня, потому что внезапный взгляд из уголков их глаз стрельнул в моём направлении. Но через мгновение что-то произошло, что показало, что они сторожат или наблюдают за лицами.
Я стоял, вглядываясь в лицо старого друга, моего ровесника, которого послали в другую часть острова, что необъяснимо опечалило меня. Один из странных элементалов молча приблизился к нему. В изумлении я напряг глаза, потому что образ моего друга становился бесцветным. Его выражение постоянно менялось.
Оно переходило от белого к серому и жёлтому и от чёрного к серому, потом внезапно стало чёрным, как будто подверглось быстрому разложению. Затем та же печальная музыка, которую я слышал, когда вошёл, недолго прозвучала около меня, в то время как чернота лица, казалось, отбрасывала тень. Элементалы набросились на почерневшее, сейчас бездушное лицо, разорвали его на части, и какой-то процесс сам по себе рассеял атомы и восстановил яркость места. Но увы! Там больше не было лица моего друга, и я почувствовал почти непереносимую, подобную отчаянию тоску.
Привыкнув к окружающему, я время от времени ощущал приятную, тихую музыку, которая, казалось, исходит либо от лиц, либо от их окружения. Итак, выбрав одно из них, я стоял перед ним и наблюдал. Оно было ярким и чистым. Его глаза смотрели в мои в полусознании сна. Время от времени лицо становилось немного ярче, и когда это происходило, я слышал нежную музыку. Это убедило меня, что изменения в выражении лица связаны с музыкой.
Боясь, что меня заставят уйти, я начал внимательно осматривать коллекцию и нашёл, что в ней представлены все мои соученики, а также сотни тех, которых я никогда не видел, а также каждый священник, высшего и низшего ранга из тех, кого я видел на Острове. Та же самая печальная музыка напоминала мне сцену почернения лица моего друга. Всякий раз, когда звучали эти ноты, я заметил, что лица чернеют и разрушаются наблюдающими элементалами, которые, едва различимо для меня, набрасывались на что-то. Это было похоже на вопль ангелов, когда они видят ещё одного смертного, готового к моральному убийству.