Океан теософии (сборник)

Спустя какое-то время во мне начало смутно возникать объяснение происходящего в галерее. Здесь были живые картины каждого ученика или священника ордена, основанного Адептами Алмазной Горы. Эти живые картины были соединены невидимой связью с личностями тех, кого они представляли. Подобно телеграфу, они немедленно отражали точное состояние ума ученика. Когда его падение было окончательным, картина становилась чёрной и уничтожалась. Когда он делал успехи в духовной жизни, степень их сияния или красоты точно отражала его истинное состояние. В момент, когда я пришёл к этому заключению, более громкие и сильные звучания наполнили зал. Прямо рядом со мной было прекрасное, спокойное лицо. Его блеск затмил свет вокруг, и я знал, что некий невидимый, незнакомый мне брат, далеко или близко, достиг высоты совершенства, которой соответствовали такие тона. Как раз в это время вошёл мой провожатый. Я оказался у двери, она была открыта, и мы вышли, пройдя обратно тем же путём, каким вошли. Снаружи положение луны показывало, как долго я пробыл в галерее. Мой проводник не говорил ничего, и мы молча возвратились в комнату, откуда ушли. Там он стоял, глядя на меня, и ещё раз я услышал, как будто издалека, его голос, который спрашивал:

– Ну что?

У меня в мыслях возник вопрос о том, как эти лица сделаны. От него, но не из его уст, пришел ответ:

– Ты не можешь понять, они не личности, но они сделаны из их ума и тела.

– Правильно ли я думаю, что они соединены с теми, кого изображают, невидимой связью, передающей состояние человека.

– Да, совершенно правильно. И они никогда не ошибаются. День ото дня они меняются к лучшему или худшему. Как только ученик встал на путь, его картина формируется. Мы не нуждаемся ни в шпионах, ни в угодливых соучениках для предпочтительных поручений, ни в докладах и ни в структурах. Всё регистрируется само собой. Всё, что мы должны – наблюдать образы, чтобы знать: продвигается ли ученик вверх или движется обратно.

– А те странные элементалы, – подумал я, – они питаются этими чернеющими образами?

– Они наши мусорщики. До того, как лица чернеют, они собираются и рассеивают разложившиеся и вредные атомы, формирующие образы тех, кто больше не подходит к такой хорошей компании.

– А музыка, она исходит от образов?

– О, тебе надо многое познать. Музыка исходит от них всех, но она также принадлежит каждой отдельной душе. Это вибрация мыслей и духовной жизни ученика, это музыка его хороших дел и братской любви.

Страшная мысль пришла ко мне: возможно ли для кого-то, если это вообще возможно, восстановить свой образ, однажды почерневший в галерее?

Но моего провожатого уже не было. Слабый, шуршащий звук и всё, – и три низких ноты издалека, как будто их извлекли из большого бронзового колокола!

Июнь 1889 г.

Кожа Земли

Холодный материализм XIX века парализует чувства и убивает мистицизм. Таким образом он совершает двойное преступление, обкрадывая человека и не позволяя многим классам восприимчивых существ продвигаться вверх по лестнице, ведущей от земли к небесам. Потому, рассказывая эти истории, я чувствую, что прячусь за редактора журнала, в который пишу. Моя жизнь вскоре стала бы мне в тягость, если бы я был известен своей верой в то, что любые существа, а не только человек, подвержены воздействию негативного мышления века. Этот век настолько полон невежества, что не видит и ему безразличны тяжёлые стоны, прокатывающиеся по пещерам, лежащим на сажени в глубинах матери-земли. Это будет ему безразлично до тех пор, пока презрение к тому, что он называет суеверием, приведёт к гибели цивилизации, а потом… взойдёт другое время, и придут другие люди.

Много циклов назад всё было по-другому на нашем Священном Острове. Тогда-то, что мы сейчас называем суеверием, было знанием, которое заменено бесстыдной насмешкой надо всем, кроме эмпирической классификации нескольких фактов. Блестящее наследие забыто ради простого утверждения границ нашего невежества. Но лучше я погружусь в прошлое и забуду настоящее.

Прошло семь месяцев с тех пор, как, стоя в Галерее истинных лиц, я наблюдал, как подобие лица моего дорогого друга почернело и исчезло. Сегодня утром, когда я проходил мимо Алмазной Горы, мне сообщили, что побеждённый тщеславием и его чёрным спутником – сомнением, он вероломно обманул оказанное ему доверие.