Океан теософии (сборник)

Моему интересу к теософии предшествовало знакомство с Уильямом К.Джаджем. Нас познакомил газетчик, говоривший о нём, как об абсолютно честном, хорошем человеке, однако интересующемся какой-то непонятной восточной философией, знание которой не избавляет практичного человека от трудности в её понимании. Если моя память не подводит, мы впервые встретились, когда в присутствии нескольких репортёров Е.П.Блаватскую заставили установить связь с призрачными останками ночного сторожа, утонувшего в Истривэрском доке. Всё происходило под руководством заметно выделявшегося и авторитетного Олькотта. Здесь же присутствовал Джадж, сдержанный и молчаливый. Привидение стеснялось, и репортёры были полны сарказма. Олькотт был единственным, кого раздражал их юмор. Джадж понравился репортёрам, благодаря спокойствию и доброму характеру. Особенно сильное впечатление он произвёл на меня, и это впечатление углублялось со знакомством, продолжавшимся до конца его жизни.

В продолжение этого времени я имел возможность наблюдать за ним во многих ситуациях, когда его гнев можно было бы прекрасно понять. При этом его поведение всегда оставалось одинаковым – добрым, участливым, сдержанным и не только в той мере, как этого можно ожидать от джентльмена, но как будто оно инспирировалось гораздо более высокими соображениями, чем простое уважение к правилам хорошего тона. Он всегда искал смягчающие обстоятельства даже в явном упрямстве людей. Какими бы предательскими и злобными не были их действия по отношению к нему, он старался, по крайней мере, увидеть в них честность цели и добрые намерения. Это выглядело так, будто он хотел верить, что люди делают зло не из предпочтения, а только из-за того, что не знают огромного преимущества добра. Результатом этого была большая терпимость к людям.

Кротость духа, кстати, очень редкая черта для обычно нервных и умных ирландцев, не делала его слабым или мягким человеком. Его нельзя было принудить делать что-то, противоречащее его суждению, или повлиять на изменение обдуманного им курса действий. А умение тщательно взвешивать обстоятельства было одной из самых сильных черт характера Уильяма Джаджа. У него был очень активный, быстрый и находчивый ум, но я не могу припомнить, чтобы он когда-либо доверял своим импульсивным реакциям без тщательной оценки ситуации. Часто случалось, что те вопросы, в которых я не видел особой важности, поскольку они не выглядели альтернативными и, казалось, что решение можно принять немедленно, он откладывал, чтобы тщательно обдумать за ночь, а иногда даже дольше. И должен откровенно признать, что, как правило, они оказывались намного более важными, имеющими более серьёзные последствия, чем казалось вначале, полностью оправдывая его осторожность.

Сейчас, да и в какой-то степени в прошлом, у меня не было сомнения, что он получал помощь и указания, направляющие его к правильным решениям, от Существ со способностью предвидения гораздо бо́льшей, чем у обыкновенного человека. Но, когда я впервые заметил его привычку откладывать решение, я счёл её просто склонностью к обдумыванию, мало свойственной ирландцам осторожностью. Многие журналисты много работают, но я никогда не встречал, даже в таком трудном деле как журналистка, кого-то, кто был так неутомим и настойчив как Уильям К. Джадж. Как бы ни старались работающие с ним люди облегчить его нагрузку, их усилия были безнадёжны, потому что свободная минута, когда он мог бы отдыхать, для него была возможностью подумать о том, что ещё надо сделать.

Д.Г.Каннелли

Его жизнь являлась примером того, как выразительно, убедительно и эффективно, без эксцентричности или однобокости можно представлять людям новые идеи, оставаясь с ними в контакте, короче, не выглядеть чудаком.

Те, кто слышали его выступления, помнят ту точность, с которой его ум выявлял сущность предмета, простоту его речи, искреннюю самоотверженность, излучаемую этим человеком. Здравый смысл был выдающимся качеством мистера Джаджа. У него был ораторский талант, но ещё большее чувство соизмеримости, способность пользоваться словами уместными, простыми, не привлекающими к себе внимания элементами или носителями речи. Его предложения были простыми и короткими, манера выражаться – невозмутимая и спокойная. Но всё, что он говорил, запоминалось, потому что его слова апеллировали к чувству истины. Казалось, что они «насыщают», подобно тем оросительным системам, которыми гордятся фермеры, в то время как «поток красноречия» уносится, оставив землю сухой.

Правда это или нет, как говорили, но вполне может быть, что У.К.Джадж был одним из тех, кто подписал Декларацию Независимости. У него были качества, характерные для лидеров того периода. Он был энергичным и умным человеком с преобладающим чувством здравого смысла, исходящего не из тупого консерватизма, а от сбалансированного качества, приводящего интеллект к ясному суждению, а безрассудную, несдержанную энергию к спокойной, ритмичной работе.