Океан веры

Люди же ныне, подобно Еве, отметая нужнейшее, вдаются в непосильное и ненужное: одни в спиритизм, другие (и это психологически „правые“, „монархисты“? Не так ли у Вас в П.?) в „ultra-православное“ — о конце мира… И непременно с исчислениями. Болезнь одна, лишь две формы; оба теченья отклоняются от главнейшего. „Не велико видеть Ангелов, — говорил святой Антоний Великий, — велико видеть собственные грехи“.

3. Что касается существенного ответа на вопрос о конце мира, то у меня, убогого, сложилось следующее мнение: а) Может быть, мы переживаем предпоследний этап мировой истории (Филадельфийской, Откр. 3 гл.[2]); б) а может быть — и нет; ибо могут обратиться еще японцы, китайцы, индусы (700 млн.); в) не знаю. Однако мысль нередко беспокоит о приближающемся конце и побуждает острее напрягать слабые стремления ко спасению.

4. Что касается до „1000 л.“ (тысячелетнего) царствования, то считаю это мечтой, происходящей от религиозного оскудения, а вследствие этого — от прилепления к чувственному пониманию вещей: религиозному православному сознанию совершенно очевидно, что Царствие Божие есть внутренняя благодатная жизнь, как говорил преподобный Серафим и как раскрыто в слове Божием.

А это Царствие Божие с самого пришествия Господа Иисуса Христа „пришло в силе“, то есть в полноте…

Вон в России спасаются иначе: крестом, страданиями.

^{О Боже! Будь милостив ко мне окаянному, многогрешному, пустому}

Получены здесь два письма, одно мною: гонения… Старшая сестра Ц. сестричества в П. церкви в Севастополе была посажена в чрезвычайку, потом выслана в Вологду, а затем в Красноярск… Из Севастополя…

Вот это — спасение себя и России. А мы! о — словесники! (интеллигенты, умствующие… книжники…). Горе, горе нам!

В Симферополе — храмы были полны. Служили и утреню и литургию ночью; ибо большевики приказали в 10 ч. у. быть на службе в учреждениях… „Я едва протискалась в Церковь“ (пишет быв. либеральная барышня); „выходя из храма, вспоминали о первых христианах, которые тоже молились по ночам в катакомбах“… А мы?… Нам ли спасать Россию?»

Что же, из 1925 года вернемся в наше время — катастрофы, войны, тотальный кризис, неприятие человека человеком. Ничего нового не увидим, но вокруг — совершенно другие вещи. Только слепой не заметит этого. Можно отказаться от пользования интернетом. Можно сколько угодно порицать занятия искусством как рассеивающие внимание и не христианские. Можно сколько угодно порицать факультативное христианство, по будням, воскресеньям и праздникам. При этом возможно, что душа будет чисто и ясно гореть лучшими стремлениями и чувствами. Но не получится уйти от своего личного конца света. И от смерти — не получится. В катастрофах гибли как талантливые и тонкие, так и грубые пошлые люди. В тринадцатой главе от Луки Христос рассказывает о крушении Силоамского столпа и гибели людей под его обломками. Спрашивает: думаете, погибли одни только никчемные люди? И Сам отвечает: нет. Иногда мне думается, что так же можно сказать о конце света.

^{«Не велико видеть Ангелов, — говорил святой Антоний Великий, — велико видеть собственные грехи»}

^{Готовность к последней огненной Встрече (и к смерти тоже) начинается с осознания собственной разрушенности грехом}

…Когда я смотрела последние кадры «Меланхолии» Ларса фон Триера, меня не оставляло чувство неловкости. Может быть, для кого-то это сильный образ — красивая страшная планета грозит всему живому на земле. Но я уверена была, что эти кадры сняты для того, чтобы было хоть какое-то завершение фильма. Потому что фильм начинает распадаться, как множество шариков из нечаянно разжавшейся руки. А ведь в этом фильме есть христианская мысль: каждый встречает свой личный конец света в преддверии общего, каждый готовится. Но этот шалашик, кокетливое надгробие в духе Жан-Жака Руссо, доверчивые руки героев — показались неубедительными. А вот в «Апокалипсисе» Копполы было нечто настоящее. Сбежавший от цивилизации сумасшедший фотограф говорит: «Мы думали, что будет гром, а все закончилось пшиком». В этой фразе мне всегда слышалась констатация моей собственной вялой беспомощности и нервной расслабленности. Не вижу причин показывать себя сильнее, чем есть. Но мне думается, готовность к последней огненной Встрече (и к смерти тоже) начинается с осознания собственной разрушенности грехом. Вот, например, утренние молитвы желательно читать стоя, а не строить шалаш из прутьев в ожидании грома.

Священномученик Василий Московский (Надеждин)

^{Свято-Николаевский монастырь. Фото А. Петренко.}