Океан вне закона. Работорговля, пиратство и контрабанда в нейтральных водах

Промозглым ветреным днем 2 октября 2016 г., когда уже почти начало смеркаться, отец и сын Бейтсы приплыли за мной на лодке в портовый город Харвич. Они сидели посредине, так что мне пришлось разместиться на корме. Я с трудом удерживал равновесие – приливные волны нещадно раскачивали утлое суденышко. Дул пронизывающий ветер; говорить было невозможно, так что я молчал.

Когда на море сильное волнение, а ты плывешь в трехметровой моторной лодке, кажется, что ты мчишься галопом на резвом скакуне. Вроде бы чувствуешь ритм, но, в отличие от галопа, темп то и дело меняется, да к тому же неожиданно. После часовой вольтижировки по пути до Силенда у меня было чувство, будто я участвовал в родео. Мои внутренние органы как будто хорошо встряхнули в шейкере; ноги дрожали от изнеможения – удерживать равновесие на продолговатом сиденье было непросто.

Лодка неслась наперерез приливу к точке на горизонте, которая становилась все больше и больше, пока не превратилась в испещренные пятнами бетонные опоры, махину платформы над ними и намалеванные яркой краской под вертолетной площадкой жирные буквы веб-адреса. Ничего княжеского в пресловутом микрогосударстве не было – все выглядело очень неказисто. При приближении к платформе стало понятно, что неприступность ее объясняется высотой. Снизу она была практически неприступна – здесь не было ни свай, к которым можно было бы пришвартоваться, ни причала как такового, ни какой-нибудь, пусть самой захудалой, лестницы. Лодка остановилась у одной из усеянных морскими желудями колонн; из-за края платформы, на высоте шестого этажа, показалась стрела крана.

Беррингтон, который был одет в спецовку ярко-синего цвета, опустил трос с небольшим деревянным сиденьем, которое больше походило на сиденье качелей на заднем дворе. Это был седеющий человек лет 60, с круглым животиком и постоянной улыбкой на лице. Я забрался на сиденье; заработала лебедка, и я в ужасе от происходящего стал подниматься вверх под вой шквального ветра. «Добро пожаловать!» – послышалось со стороны Беррингтона, который изо всех сил старался перекричать ветер. Повернув кран в противоположную от моря сторону, он спустил меня на платформу. Казалось, что я попал на свалку: повсюду виднелись валяющиеся в беспорядке железные бочки, горы пластиковых ящиков, мотки спутанных проводов, кучи ржавого хлама – и в центре всего этого хаоса трещала ветряная турбина, будто готовая в любую секунду оторваться. Под ударами усиливающихся волн вся конструкция трещала по швам, как старый подвесной мост.

Беррингтон поднял Джеймса, потом Майкла. Наконец, он поднял и саму лодку, оставив ее висеть в воздухе. «На всякий случай», – пояснил Беррингтон. Майкл провел меня мимо груд хлама в кухню, которая служила резиденцией правительства Силенда. Он поставил на плиту чайник – за чашкой чая разговаривать удобнее. «Давайте пройдем таможню», – он с невозмутимым видом изучил мой паспорт и поставил в него штамп. Я следил за выражением его лица, пытаясь понять, как он отреагирует, если я рассмеюсь. Он был сама серьезность – смеяться явно не стоило.

…

До прибытия на платформу я не вполне понимал, что меня ждет в Силенде. Готовясь к поездке, я изучил богатую и причудливую историю морских микрогосударств. Мысль о создании постоянных колоний где-нибудь в океане или под его поверхностью будоражит воображение людей по крайней мере с 1870 г., когда вышло первое издание романа Жюля Верна «Двадцать тысяч лье под водой».

Обычно авторы проектов такого рода видят в традиционном государстве врага человеческой предприимчивости и потому хотят защититься от его токсичного влияния. Многие из них с большим оптимизмом оценивают перспективы той или иной новой технологии и стремятся избавиться от контроля государства, чтобы использовать ее потенциал для решения проблем человечества. Спонсорами этих микрогосударств – а среди них найдется немало интернет-магнатов, сколотивших состояние в первом десятилетии XXI в., – обычно становятся люди с деньгами, увлеченные идеями Айн Рэнд и Томаса Гоббса. Порожденные мечтой о либертарианской утопии и поддержкой эксцентричных нуворишей, города-микрогосударства задумывались как самодостаточные и самоуправляемые морские общины. Их часто называли морскими наделами – по аналогии с земельными наделами, которые получали американцы на Диком Западе[155][156].