Океан. Выпуск двенадцатый

В те годы, о которых идет речь, многие моряки (да и не только моряки) уже довольно четко понимали, что такое географическая широта и долгота вообще. Зная широту и долготу, без труда находили любую точку на карте. Широту умели определять довольно точно, даже находясь в плавании. Для этого, например, в Северном полушарии достаточно было измерить угол между Полярной звездой, глазом наблюдателя и горизонтом. Этот угол и выражал в градусах широту места. Были и другие несложные способы определения широты, дававшие достаточную для безопасного плавания точность. А вот с определением долготы дело не ладилось.

Лучшие умы человечества пытались найти способ определения долготы, который удовлетворил бы моряков. Еще в начале XVI века Галилео Галилей трудился над решением этой проблемы; в 1714 году английское правительство объявило огромную премию тому, кто найдет способ определять в море долготу с точностью до половины градуса. Примерно тогда же было создано в Англии специальное «Бюро долгот». Но дело двигалось вперед туго, и морякам по-прежнему оставалось ждать.

Это было тем более обидно, что ключ к решению проблемы нашли уже давно. Точные часы! Вот и все, что нужно было морякам для определения долготы в море. Ведь Солнце совершает свое видимое движение вокруг Земли ровно за 24 часа. За это время оно проходит все 360 градусов долготы. Значит, за час Солнце уходит на запад на 15 градусов. Следовательно, зная разницу между гринвичским (принятым за нулевое) и местным (судовым) временем в любой точке нахождения корабля, можно простым расчетом определить долготу. Но в том-то и заключалась беда, что узнать эту разницу было совсем непросто. В этом, собственно, и заключалась проблема. Судовое время узнать не хитро: нужно точно заметить момент, когда солнце над кораблем придет в свою высшую точку. А гринвичское на первый взгляд еще проще: достаточно поставить свои часы по гринвичскому времени и во время плавания не переводить их. Но в то время точных астрономических часов, или, как их стали позже называть, хронометров, не было, а те карманные часы, которые уже были, ходили очень неточно. Одни убегали вперед, другие отставали неизвестно на сколько, а то и вовсе останавливались, и моряки по-прежнему предпочитали пользоваться склянками, не помышляя о достаточно точном для плавания определении долготы, которое требовало часов с отклонением от истинного времени в доли секунды. Тогда создать такие часы казалось невозможным. Петр I, например, попытку определить точную долготу места приравнивал к попыткам изобрести вечный двигатель или превращать дешевые металлы в золото, то есть к попыткам, совершенно бесплодным.

Так и плавали моряки, составляя представление о долготе по показаниям склянок. Приходилось приспосабливаться. И они приспособились!

Анализируя плавания моряков средневековья, специалисты обратили внимание на то, что плавали они, с нашей точки зрения, несколько странно: сначала они шли на север или на юг, а затем, дойдя до нужной широты, поворачивали на запад или на восток под прямым углом и шли, стараясь держаться достигнутой широты. Такое плавание требовало лишнего времени, лишней перестановки парусов, но так все же было надежнее: хоть одну из координат — широту — мореплаватель знал точно. Впрочем, и такое плавание не давало полной уверенности в том, что судно придет в нужную точку. Это порой приводило к курьезам. Так, испанская экспедиция 1567—1569 гг. Меданьи де Нейра открыла Соломоновы острова в Тихом океане. Но позже ни один мореплаватель не мог их найти, пока через два века французская экспедиция Бугенвиля не «открыла» вновь «исчезнувший» архипелаг.

Когда появились хронометры — сравнительно точные морские часы, то и тогда еще определить точную долготу было не так-то уж легко. Уже в XIX веке, когда надо было с наибольшей возможной точностью определить долготу Пулковского меридиана, что необходимо было для нормальной работы вновь построенной обсерватории, точное гринвичское время пришлось «везти» из Альтоны. Снарядили целую экспедицию. На нескольких кораблях собрали хронометры. Во всей России их оказалось меньше десятка. Но когда с появлением телеграфа проверили принятую долготу Пулковской обсерватории, оказалось все-таки, что определение долготы было произведено не совсем точно.

Но все это было много позже. А при Петре I, в начале XVIII века, ровно в полдень все трое песочных часов переворачивались, и, чтобы все на корабле знали об этом, раздавался особый бой в судовой колокол. Этот бой назывался рындой.

Тщательно отмытый, просеянный и просушенный песок вновь начинал пересыпаться из верхних резервуаров в нижние. «Хранитель времени» зорко и бдительно сторожил момент, когда опорожнится верхний резервуар склянок. А когда последние песчинки падали через узкое отверстие, он мгновенно переворачивал часы — и все начиналось сначала. Предельного внимания и бдительности требовала эта операция. Не каждому такое можно было доверить. Недаром в те времена на флоте бытовало выражение «сдать под склянку», что значило сдать под надежную охрану.