Океан. Выпуск второй

Перед отходом на восток к капитану Воронину пришли двое якутов и стали убедительно просить взять их колесные пароходы на буксир для доставки в устье реки Колымы. Воронин спокойный человек, но тут не выдержал и вскипел: «На буксир колесные пароходы! Да вы соображаете, что говорите? Первая льдина из-под винта ледокола — и ваша лоханка на дно. Нет, увольте, пожалуйста, от такой затеи». Я подошел в это время к Отто Юльевичу, лежавшему на диване в каюте капитана, и дотронулся до его плеча, чтобы вручить срочную депешу. Шмидт, оказалось, не спал и слышал весь разговор. Когда якуты вышли, он, приподнявшись с дивана, мягко произнес: «У них задание дойти до Колымы. Одни они не пройдут, затонуть могут. Надо помочь. Вы же опытный и осторожный капитан, Владимир Иванович. Помогите».

Воронин стал возражать, а Шмидт попросил его еще раз подумать и решить. В конце концов Воронин согласился.

Два речных широких неустойчивых колесных пароходика были взяты на буксир ледоколом. Смешно и странно было видеть такую процессию. Капитан морщился, поглядывал назад, но, как только появились плавучие льды, он стал следить за ними, не уходя с мостика. Шмидт, беспокоясь за судьбу этих «колесных велосипедов», как выразился капитан, все время был с Ворониным.

На тридцать девятый день плавания, 4 сентября 1932 года, «Сибиряков» входил в бухту Амбарчик, расположенную недалеко от устья Колымы. Здесь ночью, казалось бы, в совершенно пустынном месте, мы увидели поистине фантастическую картину. Бухта ярко освещалась огнями. На рейде стояла эскадра транспортных кораблей, приведенных сюда с востока ледорезом «Литке». Здесь впервые встретились корабли запада и востока. Шмидт с Ворониным посетили начальника Колымской экспедиции профессора Н. Н. Евгенова и капитана А. П. Бочека, которые были поражены дерзким поступком сибиряковцев, доставивших нужные им речные суда из устья Лены в Колыму.

Получив сведения о тяжелых льдах в Чукотском море, «Сибиряков» выбрал якорь и пошел на восток, к мысу Дежнева, в море Беринга. Началось тяжелое ледовое плавание. От мыса Биллингса и дальше сибиряковцы пробивались лишь с помощью аммонала. Инженер-подрывник Б. Малер, боцман А. Загорский с бригадой из матросов П. Сизых, Т. Дурасова, Н. Адаева, Г. Голубина и В. Пузанкова то и дело взрывали лед. Самолета ни на корабле, ни на Чукотской земле не было. Пробивались вперед строго по указанию капитана Воронина, умевшего по цвету и структуре льда распознать наиболее слабые места. До пролива Лонга, отделяющего остров Врангеля от материка, шли крупнобитым льдом, достигавшим восьми — десяти баллов. В таких льдах нашему небольшому ледокольному судну идти было трудно. Отто Юльевич Шмидт, совершавший с капитаном Ворониным третий ледовый поход, хорошо знал его тактику: искусство судовождения во льдах заключается главным образом в умелом маневрировании в разводьях. Капитан все чаще и чаще стал подниматься в наблюдательную бочку, в свое «воронье гнездо», так как разводья становились все меньше и меньше, и у мыса Шелагского их не стало совсем. Кругом, куда ни кинешь взгляд, лед, лед без конца и края, и только под берегом, точно черное ожерелье, лежала открытая вода, по которой капитан повел «Сибирякова» от мыса к мысу. Мы уже миновали мыс Биллингса, мыс Уваргин, мыс Якан, мыс Рыркарпия (ныне Шмидта), мыс Ванкарем и у острова Волючино, в 240 милях от Берингова пролива, 10 сентября произошло несчастье.

«Сибиряков» попал во льды, толщина которых доходила до 4—5 метров. Во время одной из атак ледяного пакового поля гребной винт несколько раз ударился о подвернувшуюся льдину, и судно сразу потеряло ход. От страшного сотрясения ледокол вздрогнул и замер. В судовом журнале после осмотра появилась запись:

«Одна лопасть совершенно отсутствует, а три остальные обломаны больше чем наполовину».

«Сибиряков» бороться со льдами больше не мог. Отто Юльевич на экстренном открытом партийном собрании, на которое пришли все участники экспедиции, сказал, что мы не можем допустить, чтобы задание партии и правительства находилось под угрозой срыва.

— Надо, не теряя ни минуты, вернуть ледоколу жизнь и заставить его пробиваться дальше. Мы должны срочно перебросить с кормы в носовую часть 400 тонн каменного угля, тогда корма поднимется и можно будет сменить лопасти. Другого выхода у нас нет. Ваше мнение, товарищи?

— Даешь аврал! — дружно ответили сибиряковцы. — Кто бригадиры? Лактионов, Лимчер, Громов.

Открытая, светлая улыбка заиграла на лице Шмидта. Он был уверен в людях, знал, что они оживят корабль, вернут ему былую силу и экспедиция будет продолжаться.

Аврал начался ровно в полночь. Через десять минут с носовых трюмов были сняты лючины, заработали паровые лебедки и из трюмов на стропах стали поднимать ящики, мешки, кули, бочки, освобождая место для угля из кормового трюма.