Океан. Выпуск второй

Опал туман и стал росой.
Продрогли человек и птица.
И ходит океан босой
По мокрой палубе эсминца.
И там и тут его следы,
Заденет все, что б ни увидел:
В шпигаты он нагнал воды,
Забился холодком под китель,
На шлюпке завернул брезент,
Заставил боцмана по ходу
Пройтись до шлюпок буквой зет
И клясть вполголоса погоду, —
         Но разглядел я на мысу
Маячный кубиковый домик,
И с пеленгатора росу
Согнали твердые ладони;
В два слова боцман уложил
Слова морской своей науки,
И новичок брезент на шлюпке
При нем оправил, как пришил.
         И каждый к бою был готов
На выбранном для боя галсе,
И тот же океан ломался
У нас
         на лопастях винтов!

Семен Симкин * * *

Что утаил футляр тряпичный?
Мелодии каких разлук?
Пусть нам раскроет ключ скрипичный
сердечный скрип,
скрипичный звук.

Какие тайны Страдивари
в молчанье нотного крючка
припрятал в стареньком футляре
на взмахе тонкого смычка?

Вот инструмент у подбородка,
гриф, как весло, зажат в руке,
и скрипка,
легкая, как лодка,
плывет по вспененной реке.

Я вслушиваюсь, как акустик.
Река впадает в океан,
и музыкой ее до устья,
до верфей воздух осиян.

Казалось, море по колено.
Ушел последний пароход.
Но скрипка голосом Сирены
о том отчаянно поет,

что жизнь пресна без жизни личной
и без любимой быт суров
дел корабельных и скрипичных
равновеликих мастеров.

Вадим Чернов ОРАНЖЕВЫЙ ДЕНЬ Повесть

«Спустись-ка в море, — уговаривала меня акула, — и ты узнаешь, что такое реальность».

Г.  У э л л с, Мистер Блетсуорси на острове Ромполь.

Вначале этот день родился у берегов Аляски. Затем неяркое северное солнце встало над Камчаткой и осветило темно-зеленое Охотское море. Чуть позже наступило утро во Владивостоке, над бухтой Диомид и над заливом Америка. И лишь много часов спустя этот день начался в Белоруссии.

УТРО. БЕРИНГОВО МОРЕ

Разведывательный траулер «Аппаратчик» пришел на место поздней ночью и встал на якорь неподалеку от гигантского плавзавода, который светился сотнями огней. На нем еще не закончили работу. На его огромной палубе, освещенной прожекторами, были хорошо видны пять или шесть стропов с крабами и около них — парни в оранжевых робах из бригады подноски.

На борту «Аппаратчика» было высокое начальство — измученный долгим переходом и простуженный начальник крабофлота. А двое суток назад у него к тому же заболел зуб, и он проклинал все на свете. Он стоял на палубе траулера и, крепко схватившись руками за леера правого борта, не чаял, когда же попадет на плавзавод, где есть лазарет и зубной врач.

Море было тихое и непонятное во тьме, за низким бортом траулера журчала вода — это начинался прилив, и он медленно разворачивал суденышко по течению.

— Сейчас, Евгений Михайлович, поднимут команду резервного и спустят бот, вас заберут. Вы уж немного потерпите, — сказал начальнику крабофлота капитан «Аппаратчика», молодой и щеголеватый «морской волк».