Океания. Остров бездельников

Один из мальчиков ныряет в курятник и появляется оттуда с цыпленком в руках. Птица сидит не шевелясь, а я хожу взад и вперед, мечтая о том, чтобы на голове у меня был надет черный капюшон.

— Так вот сейчас вы увидите, что надо делать, — произношу я, указывая на несчастное создание. — Вы должны…

— Ты белый, ты покажи как, — с серьезным видом повторяет Стэнли, даже не догадываясь о том, насколько он близок к тому, чтобы самому оказаться задушенным.

Все собравшиеся с готовностью демонстрируют ему свою поддержку, и в моих руках оказывается теплая живая птица.

— Гм, о’кей, ладно… значит… надо сделать так… — И я, подавляя желание погладить ее, осторожно сжимаю пальцы вокруг пушистого горла.

Оно пульсирует. Я оглядываюсь по сторонам, словно просто жду транспорта на автобусной остановке и не намереваюсь делать что–либо дурное, а потому осторожно сжимаю и разжимаю пальцы. Однако, когда мой взгляд падает вниз, выясняется, что жертва не простилась с жизнью, а напротив, несмотря на мое воздействие, все еще с нами.

Ну что ж. Ничего другого не остается… Я хватаю ее снова и сжимаю изо всех сил. И после непродолжительного этапа хлопанья крыльями, хрипа и царапанья птица вырывается из моих рук и падает на землю.

Только тут у меня в памяти всплывает совет Уоррена: «Держи подлеца за ноги, потом оттяни ему шею и сверни ее. Яйца выеденного не стоит».

Да уж!

Я наклоняюсь и хватаю уже взлохмаченного цыпленка, который пытается улизнуть под шумок все возрастающего веселья.

Так. Я переворачиваю его вниз головой.

Тяну столь настырно, будто от этого зависит мое будущее (и уж точно будущее цыпленка), опасаясь, что у меня окажутся недостаточно длинные руки. Птичья шея растягивается как резиновая кишка. А потом я вдруг ощущаю слабый треск. Осторожно отнимаю руку от жертвы и, подняв птицу, встряхиваю ее в поисках признаков жизни. «Мертв, определенно усоп», — с облегчением думаю я.

— Так что все это довольно просто. Никаких проблем. Видите? А потом вы его подвешиваете. — Мои объяснения выдержаны в стиле телеведущего кулинарной программы. При этом я закидываю петли на лапы цыпленка и подвешиваю его на веревку. — Теперь его надо оставить в таком положении на десять минут. Тогда кро…

И вдруг к своему ужасу, не веря собственным ушам, слышу, как за моей спиной хлопают крылья. Напрасно я встаю на цыпочки и раскидываю руки в разные стороны, пытаясь заслонить от глаз собравшихся происходящее. Однако мгновенно все затихает. И я сажусь, обливаясь потом.

— Потом вы окунаете его в воду, на мгновенье. Мы же не хотим, чтобы цыпленок сварился, ха–ха–ха!

По прошествии десяти минут, следуя своим словам, окунаю птицу в котел и тут же вытаскиваю ее, словно в кипятке оказалась моя собственная рука. К моему неимоверному облегчению, цыпленок по–прежнему мертв.

— А затем его надо ощипать. — Перья выдергиваются с поразительной легкостью. — Потом надо вытащить внутренности. Ну, все ясно?

— Положим, ты показать нам это, — ухмыляется Стэнли, к которому я уже начинаю испытывать настоящую ненависть.

Подробно описывать следующую стадию операции не имеет смысла. Достаточно сказать, что по прошествии нескольких часов я уже по локоть, да что уж там — по колени в крови. Чтобы умыться, направляюсь к ручью, оставляя за спиной настоящее побоище.

Я пытаюсь оттереть липкую грязь. «Неужели больше никогда не отмыть мне этих рук дочиста?»

— Так, теперь все в порядке? — интересуюсь я как ни в чем не бывало, вернувшись.

Стэнли обозревает тушки, и, судя по всему, они производят на него должное впечатление.

— А теперь мне надо заняться расчетами. Надеюсь, вы справитесь без меня? — осведомляюсь я и ухожу, прежде чем кто–нибудь успевает задать еще какой–нибудь вопрос.

Позднее, сидя за столом у своего дома и забаррикадировавшись бухгалтерскими книгами, я наблюдаю за поселянами. Одни бродят кругами, точно алкоголики, пытающиеся вытащить пробку из бутылки, перетаскивая тушки, — это единственное, на что они способны. Другие подвешивают цыплят на веревку, и издали те напоминают носовые платки, вывешенные на просушку. А третьи, что стоят еще дальше, снимают их с веревки и окунают в закопченный котел. Когда какой–нибудь цыпленок начинает верещать и хлопать крыльями, погружаясь в кипяток, я затыкаю уши. Женщины, сидя на берегу и погрузив ноги в теплые волны, ощипывают цыплят, и время от времени ко мне прибоем относит коричневатые перышки. К полудню первая партия уже готова, и каноэ вновь отплывает в сторону Мунды.

— Миссис, которая Гарольда, будет взвешивать. Говорит, что не хочет покупать маленьких. — Менеджер по доставкам Кисточка выглядит чрезвычайно встревоженным.