Океания. Остров бездельников

— Ну тогда начнем по порядку. — Он подвигает к краю балкона два кресла, и мы садимся, прикрытые от палящего солнца нависающим козырьком. С этой высоты виден берег острова Кеннеди, далеко уходящий в глубь моря за линию прибоя. — Так, правило номер один. Что было раньше — яйцо или курица? Ни то ни другое, приятель. Сначала был куриный корм. Какой смысл заводить цыпок, если у тебя нет для них корма? Верно?

Я киваю, а Уоррен, нагнувшись, заглядывает в мою записную книжку, которую я тут же раскрываю, как усердный секретарь. Похоже, он доволен тем, что моя рука тянется конспектировать его первое наставление. И он продолжает свой урок, а мне остается лишь с бешеной скоростью переворачивать страницы.

— А теперь тебе надо пойти и взглянуть на этих маленьких стерв, — внезапно останавливается он.

Мы обходим дом и спускаемся к прогалине. Там стоят три хижины, обнесенные проволочной сеткой. Внутри под тенью навесов происходит пиршество, да настолько активное, что оттуда не доносится ни единого звука.

— В каждой хижине четыре сотни. Всего тысяча двести бандиток. — Слово «бандитки» произносится с явной любовью. — Домики построил здесь, чтобы не воняло. Но даже когда направление ветра меняется и до нас долетает запах куриного дерьма, я говорю себе: Уоррен, это запах денег, приятель.

Я хожу за ним целый день с ученической тетрадью в руках и узнаю обо всем процессе — «от высиживания яиц до сечки», как говорит он. Впрочем, согласно утверждению Уоррена, о высиживании можно было не беспокоиться, поскольку надо сразу покупать однодневных цыплят, привозимых из Австралии, — их самолетом доставляли в Хониару и Мунду. И пока все мне казалось достаточно простым.

Однако урок продолжается. Я узнаю, где надо строить курятник, чтобы там было прохладно; о том, что следует кормить птиц в определенное время и регулярно менять им воду. Уоррен сообщает мне о прелестях забоя птицы, а также ставит в известность о состоянии рынка. Его убедительные манеры внушают уверенность. И мне действительно начинает казаться, что все это «яйца выеденного не стоит». Мы останавливаемся у большого металлического барабана. Я заглядываю внутрь и вижу, что он полон розовых резиновых пальцев.

— Когда раскрутитесь, — дружески похлопывая меня по спине, сообщает Уоррен, — тоже купишь себе такую. — И он выкидывает руку в сторону с видом конферансье из варьете: — Машина для общипки перьев!

Это производит на меня сильное впечатление.

— К тому же это отличная эротическая игрушка.

Склонив голову набок, пытаюсь представить, что он имеет в виду.

Спускаясь обратно к морю, вижу открыточные оранжево-розовые оттенки лагуны, сгущающиеся по мере наступления сумерек. Это потрясающее зрелище наполняет меня силами и верой в успех будущего дела. Да, мне тоже предстояло войти в круг немногих. И вместе мы создадим Ассоциацию птицефермеров Соломоновых островов (АПСО). Будущее распускало перья.

Я крепко пожимаю Уоррену руку.

— Спасибо, Уоррен, за то, что показал мне все.

— Никаких проблем, приятель. Удачи, — добродушно подмигивает он.

Повертев большой палец ноги перевозчика, который успел заснуть на дне каноэ, он приводит его в чувство и помогает нам отчалить. Я машу Уоррену рукой, и мы направляемся в обратный путь.

— Ой! Я забыл тебе кое-что сказать, приятель!

— Да? Что? — спрашиваю я, направляясь к корме, чтобы вкусить последний лакомый кусочек.

— Теперь на Соломоны не доставляют однодневных цыплят.

— А что такое? — спрашиваю я, стараясь скрыть растерянность.

— В Брисбене разбился самолет, и представители компании говорят, что у них нет средств на его починку. Поэтому поставки прекращены.

Он разворачивается и удаляется по тропинке, бормоча себе под нос: «Все, больше ни одного перышка!»

И вдруг меня окатывает волна жгучего разочарования — я опускаюсь на скамеечку и закрываю глаза. Мне так живо представлялся остров, пробуждающийся под жизнерадостные «кукареку». Улыбающиеся островитяне в полосатых передниках и соломенных шляпах — поставщики домашней птицы. Доклад о полученных за первый год доходах под развесистым ореховым деревом нгали. Расширение деятельности, заморозка, экспорт, грузовые суда, названия брендов, рекламный девиз, премия «За заслуги в промышленности»… Я опускаю голову. Все это было очень-очень близко.

А гастрономические изыски! Боже! Я уже поедал блюда в своей воображаемой столовой: стол ломился от жареных цыплят, запеканок в горшочках, фрикасе, петушиного мяса в винном соусе, куриного ризотто и цыплят с чили, тропических пулярок, ну и что там еще… Возможный ассортимент не имел ограничений. И все это было похищено у меня какой-то призрачной фигурой в наряде убийцы. «Поставки прекращены»! И больше на островах не будет ни одной курицы. Даже ни единого перышка.

— Это замечательная идея, — объясняю я на следующий день своим партнерам, сидящим за карточным столом. — За ними легко ухаживать, и мы сможем запросто продавать их в Мунде и на других островах. Их просто надо кормить два месяца, а потом убивать и ощипывать. А корм будет доставляться по морю в Мунду, а мы станем забирать его на каноэ.