Океанская глубина (ЛП)

Кивнув и вздернув голову, он повел их через широкие ворота. Ди не могла сказать, что ожидала увидеть за высокими стенами, но внутреннее убранство не вызвало у нее восторга. Дорогие мраморные полы и стены, но кроме этого больше ничего не кричало о роскоши.

«И это место боги выбрали в качестве своего дома?»

Скудная мебель, о которой и упоминать не стоит. Ни декора, ни скульптур обитателей. Фактически ничего. Эхо их шагов было единственным звуком в этой обители. Ди ожидала хоры звучных голосов, раздающихся сверху, экзотические ароматы и виды, дразнящие чувства. Вместо этого обитель богов оказалось стерильной больничной палатой, столь же заманчиво-привлекательной.

Данил направлялся вперед широким целеустремлённым шагом. Для того кто никогда здесь прежде не был, он двигался словно ходил здесь всю жизнь. Вскоре они вошли в коридор с золотыми дверями. Каждая была не похожа на другую, но Данил ни на секунду не сбавил шаг. Он остановился перед одной, но обернулся, чтобы кинуть на Ди последний умоляющий взгляд… и встретил лишь твердость во взоре Афродиты.

Данил повернул ручку и толкнул дверь. Они вошли внутрь, Данил первым. Он остановился только после пары шагов, и Ди встала рядом посмотреть, что привлекло его внимание.

Человек, стоящий у окна обернулся к ним, и Афродита ахнула.

Данил был полной копией отца. Один в один. Если ей и было любопытно, как он будет выглядеть через тридцать лет, то теперь имела об этом точное представление. Возможно, они не виделись ни разу, но надо быть слепцом, чтобы отрицать их генетическое родство.

– Отец, – прорычал в этот момент стоящий рядом Данил.

Глава 9

Неприкрытая враждебность сквозила в глазах Анселина. Верхняя губа сжалась, пока он изучал сына.

– Данил, сын Семионы. Ты последний, кого я ожидал увидеть перед собой.

– Это не светский раут, Анселин.

Ди показалось, что Данил забыл о ее присутствии. В центре его внимания был человек, ответственный за смерть его матери. Последние проблески надежды, что все может окончиться мирно, испарились от накалённых эмоций, потрескивающих в воздухе.

Анселин перевел взгляд на Афродиту.

– А это кто тут у нас? – Он в ужасе отпрянул. – Человечишка?

Данил загородил ее собой, закрывая отцу обзор.

– Ты не достоин даже смотреть в сторону моей суженой.

Никогда раньше Ди не думала, что смех может сочиться ядом. Анселин правда презирал сына и не делал из этого ни для кого тайны.

– Суженой?! – повторил с глумливым смешком. – Кто согласится быть с тобой, отродье? Хотя я уже восхищен этой женщиной.

«Отродье? Ох, нет!»

Вырвав руку, она шагнула вперед и встретилась лицом к лицу с его отцом.

– Пошел ты на хрен, засранец. Ты не заслуживаешь такого сына как Данил.

– Сына?! – заорал он, разбрызгивая слюну. – Его мать пошла наперекор моим желаниям, породив его. Я никогда не заявлял, что он связан со мной по крови. Он всего лишь продукт быстрого, лишённого удовольствия перепихона.

Данила трясло от ярости, но Афродита знала, что слова отца ранили его до глубины души. Ненавистью он укреплял страх Данила о своей никчемности.

– Она любила тебя, – выдохнул тритон. – До последнего своего вздоха.

Анселин пробуравил Данила скучающим взглядом. Сделав глубокий вдох, Данила обуял гнев, одолевший его несколько секунд назад.

– Мы трахнулись пару раз. Там не было и намека на любовь.

– Не говори так, Анселин. Бога ради, признайся, что хоть немного любил ее.

У Ди разрывалось сердце от этого разговора. Несмотря на враждебность, выказанную Анселину, хриплый голос и затруднённое дыхание доказывали какую огромную душевную рану наносили слова отца.

Афродиту словно пронзил удар ножа от одного взгляда на тени, омрачившие черты и прекрасные глаза Данила.

– Скажи мне, – продолжал Данил. – Просто скажи, что после ее убийства хоть немного сожалел о содеянном.

Анселин сложил пальцы вместе, прежде чем поднес их к губам. Повисла долгая тишина, а затем полубог громко выдохнул.

– Так вот почему ты здесь? Ты думаешь, это я убил твою мать?

– Я знаю, что это ты.

Анселин сделал вперед два шага. Сощурил глаза.

– А если и так? То что?

Время, казалось, остановилось. Лишь бешеные удары сердца Афродиты нарушали тишину. Голова тупо соображала, тело плохо слушалось. Она знала, что произойдет дальше и предчувствовала, что на это ответит Анселин.

Данил бросился в атаку.

У Аселина запрокинулась голова от удара Данила. Он, избивая отца по голове и туловищу, выплескивал накопившийся гнев.

– Ты ублюдок! – проорал он между вздохами и ударами. – Она любила тебя... слышишь, любила!!!

Анселин нанес удар двумя кулаками. Данил уклонился, но при повторной попытке удар угодил по ребрам.

– Это ты, мой мальчик... – Анселин снова врезал по кости, и раздался оглушительный треск, – ... ублюдок!

Данил вскрикнул и согнулся. Он поднял руку над головой, пытаясь блокировать удары. Анселин пнул сына ногой. Раздался тошнотворный хруст, и из разбитого носа Данила брызнула кровь.