Ох и трудная эта забота из берлоги тянуть бегемота. Книга 2

Судя по жестикуляции, спор состоятельных и религиозно настроенных жителей шел по вопросу: «Можно ли эту богомерзкую летающую табуретку заносить в кишлак, или ее надо предать огню не оскверняя и пяди родной земли». Так ли стоял вопрос или несколько иначе, Михаил, конечно, не знал, но мулла с толстяком в дорогом халате ругались отчаянно. При этом, то один, то другой призывали на помощь юродивого и белобородого Ходжу Насреддина с осликом, т. е. к ослику обращался только старикан.

Не ошибся Михаил и со вторым пунктом повестки великого хурала: «Куда, черт возьми, подевался шайтан, так ловко выскочивший из летающего гада? И почему все еще нет троих обормотов, направленных к падающим с неба подаркам»?

Не прошло и трех часов, как из ворот селения неспешно отправилась «поисковая экспедиция». О восточной неторопливости Самотаев был в курсе, но только теперь осознал ее масштабы. На пятерых было два старинных ружья и «зенитное орудие» на заводном коне. Древний карамультук по виду имел не меньше двух метров длины. Местных понять было можно — коль скоро летающего дракона сбили из этого инструмента, то и сидящего в нем шайтана, скорее всего, можно поразить только из этого ружьеца.

В целом с оружием у местных было не густо. У прикопанных им «зенитчиков», было одно ружье. У «поисковиков» три допотопных огнестрела считая карамультук. Что это, как не свидетельство нищеты?

После отъезда «экспедиции», притихший было спор между светской и религиозной властью вспыхнул с новой силой. В какой-то момент у служителя культа терпение лопнуло и, махнув рукой, он ушел с поля боя. Миха было подумал, что его партия проиграла и самолет уволокут на центральную площадь, но в этот момент крик муэдзина призвал всех верующих к вечерней молитве. Вот что значит восточная хитрость!

Проще всего было бы взять в заложники семью местного бедняка, посулив ему пяток золотых червонцев. От такой суммы самолет сгорит сам, без всякого вмешательства. Кто-то скажет, мол, бесчеловечно, но это как посмотреть. Налюбовавшись на никарагуанских либералов, Михаил признал справедливость Зверевского выражения: «Самый хороший либерал — мертвый либерал». У тех, дорвавшихся до власти сторонников либеральных ценностей, руки не то что по локоть в крови, они в ней купались. Так что, в его случае никакой жестокости нет — ты побуждаешь аборигена сделать доброе дело, за что очень неплохо платишь. Ну, а если клиент окажется идейным, то пусть не обижается. Впрочем, идейных бедняков Михаил не встречал.

Увы, брать заложников было глупо — его знание фарси ограничивались двумя выражениями: «салям алейкум», и «ин чанде», что значило: здравствуйте и сколько это стоит? Пришлось обходиться своими силами.

На самом деле задача предстояла тривиальная. Проникнуть на окраину селения курдов-полукочевников. Снять с самолета рацию и, запалив остатки бензина, устроить аэроплану аутодафе. К такому выводу должны были прийти аборигены.

Когда луна вышла из-за хребта, темная тень бесшумно скользнула к воротам кишлака. Только наивный считает, что такие селения ночами охраняют бдительные часовые. Ничего подобного. Эту заботу взваливают на свои лохматые плечи собачки, мать их собачью маму за ногу.

Поста не было даже у самолета, в этом Миха убедился с вечера, зато собачий гвалт поднялся, едва он перескочил через ворота. Пять секунд, и Самотаев у аэроплана. Столько же, чтобы вырвать секретный блок рации и, ткнув ножом в бензобак, бросить в остро пахнущую жидкость фосфорную спичку. Треска выдираемого железа за лаем собак никто не услышал, а пламя всполошило местных, когда Самотаев уже был за воротами.

Уместно задать вопрос: «Почему правоверные сразу не отреагировали на собачий лай»? Ответ был прост — еще с вечера Михаил три раза спровоцировал собачий концерт. Расчет на «привыкание» оказался верен — на отходе никого мочить не пришлось. И опять вопрос — чем, кроме происков шайтана, можно было объяснить возгорание богопротивной леталки? Вот именно, что ничем. Был, конечно, вариант, что в этом замешан мулла, но против духовной власти никто даже не пикнет. Азия-с.

Бег в физическую подготовку бойцов ЧВК входил одной из основных дисциплин, поэтому две версты Самотаев с рацией на плече пролетел за 10 минут. Здесь для блока был заготовлен схрон. Не таскать же за собой железо. Рядом выщипывала по травинке верная Машка — так Михаил нарек «свою» кобылку. Отсюда до Сордари, где, как он знал, стоял русский гарнизон, сорок верст. До Тебриза пятьдесят.

Не особо напрягаясь, до Сордари можно добраться за пять часов, т. е. к утру быть у своих. Но это, если нет препятствий в виде злых последователей Мухаммеда, а таковых в этой долине как блох у персидского кобеля. Вскочив на лошадку, Самотаев неспешно направился на восток.

* * *

С противным звуком «вжик» над головой пролетела очередная пуля, а в восьмистах метрах вспухло облачко дыма. Судя по тому, как высоко пролетел гостинец, стреляли в белый свет.

«Да черт бы вас побрал!» — чертыхнулся Михаил, выцеливая в оптику слуг аллаха, но стрелять с такой дистанции не спешил.