Ох и трудная эта забота из берлоги тянуть бегемота. Книга 2

— Сложный случай, — задумчиво ответил Альфред, — очень чуткий подросток, постоянно настороже. По мнению кураторов, его сознание перевернулось буквально в один момент, после задержания полицией. А вопрос, — Альфред замолчал, пытаясь вновь почувствовать того подростка, — мне кажется, что он может наложить на себя руки, я не уверен, но мне так кажется.

— Готовый бомбист?

— Похоже. И еще, я практически на сто процентов уверен, что своим теперешним товарищам он не доверяет.

— Перейдет к эсерам?

— Скорее всего.

— А если поспособствовать?

— Сам ломаю голову. Сейчас нам такой «подарок» и даром не нужен, но кто знает на будущее? — Альфред пытливо посмотрел на Михаила.

Теперь задумался Самотаев. Иметь под рукой такой «товар», конечно заманчиво, но кто знает, что он выкинет завтра? И черт с ним, если просто разругается со своими кружковцами, но если сам пойдет на теракт от имени СПНР? Такого допускать было нельзя. В случае нужды проще заплатить уголовникам. Дорого, конечно, зато при всем желании наемники не смогут разболтать, кто и зачем их нанял.

— Ну его к черту. Нам и от нормальных кадров достается, — принял решение Михаил, — выводи его на эсеров, но контакта не теряй. По возможности. Теперь давай пройдемся по лидерам.

* * *

Неизвестно, какие силы были задействованы в небесной канцелярии, но в 1911-ом году, в центральной конторе Сименса в Берлине, Федотов был представлен новому заместителю директора берлинского филиала, Леониду Борисовичу Красину. Тому самому революционеру Красину, который оказался едва ли не основным инициатором созыва III съезда РСДРП по вопросу поддержки восстания пятого года, и которому удалось связать разрозненные комитеты РСДРП с ЦК партии.

В пятом году заработала построенная им бакинская электростанция «Электросила» и там же, под носом у полиции шесть лет кряду (!) печатала литературу руководимая им подпольная типография «Нина».

Тогда же начались первые разногласия с Владимиром Ильичом. Решив поправить финансовое положение типографии, Леонид, за хорошие деньги взялся печатать эсеровскую литературу. По Красину это шло в русле общей борьбы с царизмом и давало средства на печать прокламаций РСДРП, по Ленину печатать «лживые инсинуации» политических оппонентов было категорически недопустимо.

Как все знакомо: что не съем, то надкушу и отрублю себе руку, чтобы не здороваться с соседом.

Оба были непреклонны в своих мнениях, но Владимир Ильич пребывал в Женеве, а Красин вел реальную подпольную работу в России и руководил боевой технической группой при ЦК РСДРП. Кому как не ему было знать плачевное состояние с финансами в партии. Одним словом, увещевания Владимира Ильича были проигнорированы, зато подпольщики получили так необходимую им литературу.

Кстати, тогда же, в 1905-ом году, Федотов мельком увидел Красина в ресторане «Три медведя».

Эмигрировав в восьмом году из России, Красин некоторое время пытался вести партийную работу в эмиграции, но разногласия с Лениным и непрерывные склоки между окопавшимися в Женеве революционерами-литераторами, побудили его сначала примкнуть к группе «Вперед» Богданова, объединившую нестандартно мыслящих марксистов, а после и вовсе заняться делом. В результате, всего за пять лет Красин из рядового инженера вырос до генерального представителя Сименса в России!

Сожалела ли партия российских социал-демократов о потере талантливого организатора? Вопреки расхожему мнению, партия сожалеть не могла, как, впрочем, и радоваться, и обижаться — любому объединению людей такие категории не свойственны. Зато одним ее представителям проблем заметно прибавилось, другим стало даже проще — исчез раздражитель, имеющий свою точку зрения, а может даже конкурент.

В Советское время Красин был назначен наркомом промышленности и торговли. «За вашу договороспособность, — ядовито напоминал Красину Ильич.

После смерти Леонида Борисовича его именем был назван ледокол, пробившийся сквозь арктические льды к месту крушения дирижабля полярной экспедиции Нобиля. Федотову довелось сходить на этом корабле в Норвежское море. Это был предпоследний рейс ледокола перед постановкой его на вечный прикол в Ленинграде. В море времени всегда в избытке и чтобы его скоротать, Федотов перечитал все хранящиеся в судовой библиотеке воспоминания о Красине.

Больше всего Леонид Борисович проявился в эпизоде с конкурсом на строительство трамвая в Саратове. Вернувшегося в Россию Красина, бросили, что называется «на прорыв». На месте стало ясно — дело требует нестандартного подхода. Войдя в доверие к конкурентам, он «в дрова» напивается в кабаке и «забывает» портфель с конкурсными документами. Итог блестящей авантюры — Сименс получает заказ, Красин поощрение, а конкуренты сосут лапу.