Ох и трудная это забота – из берлоги тянуть бегемота. Книга 2

— Можно и так считать, но чин обеспечит вас законными привилегиями, коих вы пока лишены и не всегда можете постоять за свою честь. Особенно в газетных баталиях, — при этом Владимир Федорович по-особому взглянул на Федотова. — Любые вопросы можно решить к взаимному удовольствию, было бы желание. Тем паче, если в этом замешаны иностранцы. Надеюсь, вы меня понимаете? — Джунковский вновь внимательно посмотрел в глаза переселенцу. — Так, что, Борис Степанович, в среду к десяти жду вас с предложениями по работе ваших школ, — с этими словами губернатор сделал пометку в большом блокноте.

Переводя этот спич на нормальный язык, Федотову дали понять, что все их «проказы» с газетчиками из лагеря кадетов властям известны. За руку никого не хватили, но при большой нужде дело с «патриотами от казачества» легко повернуть в нужную сторону. Было бы желание.

Точно так же власти догадываются об истинных виновниках скандала, связанного с арестом уважаемого господина директора. Защищаться от провокаций третьего отделения не грех, но обороняться надо изящно, не подставляя власть предержащих. А вот тут переселенцы круто лопухнулись, серьезно обидев самого главного московского начальника. Да, классический путь дорог, но от этого он не менее действенен, так что, в следующий раз раскошеливайтесь, но чтобы все было тихо.

Намек на итальянца был прозрачен, как утренняя роса молодого поросенка — делайте что угодно, но чтобы даже тень не упала на наше достоинство и никаких заявлений о пропаже итальянца на Российских просторах.

Прощаясь с «арестантом», губернатор дал понять, что тот все еще узник, упаковав это в обертку из слов о бюрократических особенностях системы, мол, только завтра утром. Чего-то подобного Федотов ожидал, поэтому не расстраивался — власть физически не могла не попытаться указать ему на его место, а губернатор был всего лишь человеком своей эпохи.

Глядя на закрывшуюся за господином Федотовым дверь, Джунковский размышлял. С самого начала он не чувствовал ни обиды, ни высокомерия, но не было в Федотове и пренебрежения.

Да, посетитель настоял на точном определении своего статуса, но сделал это спокойно, как само собой разумеющееся условие.

Немного резануло непривычное рукопожатие. Говорят, так вульгарно здороваются в Северной Америке. Более того, его явно по-доброму провоцировали. Зато поразили масштабы затрат на организацию школ. Странно, что эти заведения раскиданы по провинциям. Пока их четыре, но планируется увеличение. Может, попросить открыть в Москве?

Джунковский знал, что Федотов из мещан, откуда же в нем такая уверенность в собственном праве? Уверенность, которую не надо доказывать, к которой ты привык с детства, с пеленок.

«А ведь Федотов действительно не нуждается в чине, более того, ему это почему-то неприятно», — такова была финальная мысль губернатора.

* * *

К несчастью для Альберто Кавалли, основание для его «безвременной пропажи» было более чем серьезное. Инженер держал в руках рисунок стержневой лампы с полем распределения электронов, а толковому специалисту достаточно одного взгляда, чтобы ухватить идею. Если бы не это, Борис с удовольствием бы дал бы ему пинка под зад.

— Старый, все мы расслабились. Лучше скажи, ты этого итальянца можешь загрузить работой?

— А если сбежит? — Борис сообразил, к чему клонит Зверев.

— Есть одна мыслишка, но обдумать надо. Вот что, — принял решение Зверев, — я пока организую фиктивный выезд этого придурка из России, а там посмотрим. Кстати, о полковнике.

Покрутившись в коридорах Таврического дворца, Димон стал иначе оценивать сегодняшнюю монархию. Теперь она напоминала ему триединую сущность. Первая — это до икоты перепуганная бабища, в упор не понимающая происходящего. Вторая напоминала слона в посудной лавке, которому отчаянно хотелось всем настучать по голове, но было боязно порушить хозяйский сервиз. Третья пребывала в нирване беспросветной лени — авось обойдется. Триста лет нас все боялись, так и на наш век хватит.

Если говорить о ярких личностях, то среди царского истеблишмента были умные люди, искренне болеющие за державу, но таких явно недоставало, чтобы кардинально переломить ситуацию. Хуже другое — Николай II излишне доверял окружающим его «небесным» старцам. К советам умудренных возрастом прислушиваться, безусловно, следует, но именно прислушиваться, а не следовать им в большинстве случаев.

В итоге, Дмитрий Павлович опасений Бориса не разделял, и намеки Губернатора воспринимал как отголоски прошедшей грозы — она еще громыхает, вдали даже видны всполохи разрядов, но над головой уже синее небо.

Наглеть, конечно, не стоило, но и переоценивать не следовало. Другое дело, как именно разобраться с ретивым полковником. Проще всего «сделать заказ» местным бомбистам, и, как говорится: «Нет человека — нет проблем». Даже если исполнители попадут в лапы охранки, не беда — ничего вразумительного они сообщить не смогут.