Ох и трудная это забота – из берлоги тянуть бегемота. Книга 3

Умом осознавая, что на рубеже слома эпох жертвы неизбежны, что без пролетарского искусства, не обойтись, Самотаев, тем не менее, не мог принять, обрушившихся на его сегодняшних «подопечных» репрессий. Более того, после раскрытия тайны переселенцев, до него постепенно стало доходить, что они точно так же этого не понимают и, несмотря на всю свою браваду и словесную эквилибристику по поводу НКВД, не принимают.

В тоже время Михаил не сомневался — эта предельно эгоистичная субстанция, которую Зверев называл либерасней, бед могла натворить больше, чем три полнокровные дивизии рейхсвера.

А еще был Маяковский со всей своей натурой. Так получилось, что, узнав будущее, судьба поэта Михаилу стала не безразлична, но как бы не сложилась история, такой человек не мог не разочароваться в жизни, и это не давало Михаилу покоя. Зверев высказался в своем стиле:

— Думаешь ты один такой? — с какой-то безнадегой вздохнул Дмитрий, — Мишенин, тот вааще чуть было к царю батюшке не драпанул. Хотел спасти монархию. Путь скажет спасибо, что перехватили, а то сидел бы сейчас в дурдоме. Да ты не переживай, — успокоил товарища Командир, — хочешь спасать — спасай. В конце концов, это твой мир, а мы здесь гости. Интересно будет посмотреть, что из этого получится.

Решение подвернулось после разговора с Горьким, делавшем Маяковскому протекцию в автомобильную роту.

«Где авто, там и авиа», — таков был ход мыслей лидера социалистов. В результате Алексей Максимович сильно огорчился не сумев помочь своему собрату и в первых числах августа 1915-го Маяковского забрили на фронт, но по пути что-то в военной канцелярии сработало (на самом деле повлиял Самотаев) и поэта направили в школу авиаторов при заводе Дукс. Безотносительно спасения от окопных вшей и германских газов, такое предложение было неслыханной удачей. А вот тут перед поэтом нарисовалась дилемма:

— Володя, курс диверсионной подготовки ты проходишь по любому, но я постараюсь, чтобы тебе его дали наши лучшие специалисты, и не спорь, это дело решенное. Второе, к обучению летному ремеслу, ты допускаешься только после сдачи экзамена по урезанному курсу управления. Это мой личный тебе подарок, — ехидства на лице Самотаева хватило бы на троих.

Маяковский всегда чувствовал, что Самотаев гораздо жестче, нежели демонстрировал, но такого извращения он от него не ожидал. Эта жесткость и манила, и настораживала, но сейчас ему не оставляли выбора, поэтому ответ был ожидаемый:

— Мне надо подумать.

— Кто же против? Выйди на крылечко, перекури и через десять минут дашь ответ, — в какой-то момент Михаил, хотел сказать, что курить придется бросить, но решил пожалеть тонкую поэтическую натуру. Временно, конечно.

Нельзя сказать, что Владимир Владимирович был категорически против предложений Михаила, во всем был свой шарм, но и просто так сдаваться он не собирался:

— Мне нужен месяц, чтобы в Санкт-Петербурге пристроить свои поэмы, — нахально заявил Маяковский.

Дело в том, что в России солдатам печататься не разрешали. Со слов Мишенина, в их истории Ося Брик выкупил у Маяковского его поэмы и неплохо на них наварился. Но эту связь поэта с Бриками Михаил собирался разорвать в первую очередь, поэтому Маяковский был тут же водворен на грешную землю:

— Ты губы то не раскатывай, — обломал поэта Михаил, — «Флейту позвоночник» и «Облако в штанах», я у тебя куплю по 50 копеек за строку. Если сбыт превысит затраты, выручку разделим пополам.

Всерьез учить Маяковского управлению Самотаев не собрался, зато через специфическую выборку из программы высших курсов управленцев, рассчитывал подтолкнуть поэта к мысли, что мгновенного переворота в сознании народа быть не может в принципе, а воспитание высоких идеалов и культуры дело тем более длительное, исчисляемое многими поколениями.

Отсюда протягивалась ниточка к пониманию ошибочности взглядов тех, кто призывал резво все поменять.

Такая технология давала хорошие результаты на студентах. Со временем большинство из них начинало понимать — чем радикальнее предложение, тем оно быстрее теряет гуманизм, ради которого все и затевалось.

Пойдет ли ученье впрок, Михаил не знал — стремящийся к карьерному росту прагматик и лелеющий свой дар поэт существа принципиально разные. В любом случае толику здорового цинизма Маяковский получит, а там, смотришь, и стреляться раздумает. Тем более, было бы из-за кого.

Делать из Маяковского профессионального «убивца» Самотаев и в мыслях не держал, просто на фоне физических нагрузок легче проходила обработка сознания. Впрочем, военная подготовка тоже лишней не бывает.

Обучение проходило на базе под Капустиным Яром, куда доступ посторонним был закрыт наглухо, зато ремесло летуна Владимиру давали летчики-испытатели, и когда спустя полгода Владимир вернулся в Подмосковье, комиссия единодушно отметила его высокую подготовку, а выпуск состоялся в начале июля шестнадцатого года.

* * *

Миг-3 взял курс на юго-восток, когда на часах было четыре утра, но вместо слепящего солнца летчик видел нечто мутное, сквозь которое просвечивало нереально большое и такое же мутное светило.