Ох, охота!

По своему опыту и мнению многочисленных охотников, в том числе профессионалов, даже серийные образцы отечественных гладкоствольных ружей, исключая неудачные полуавтоматы, всевозможные «помпы», комбинации, по многим показателям превосходят иностранные. Во-первых, это стабильный, мало связанный с боеприпасами, хороший бой. Например, промысловики, да и многие сельские охотники-любители обычно заряжают патроны сами, используя латунные гильзы, дымный порох, бумажные пыжи и часто дробь-самокатку. (Слишком дорого покупать готовые патроны.) Кроме того, делают уменьшенные заряды, например на белку, увеличенные — для стрельбы самодельными цилиндрическими пулями. Я не уверен, что немецкие, бельгийские или испанские ружья того же класса выдержат подобный многолетний «вандализм» и останутся надежными и безотказными. Наше охотничье оружие, впрочем, как и боевое, традиционно имеет высокий запас прочности при эксплуатации в тяжелых климатических условиях. Если хотите, это национальный признак — долговечность и надежность русского оружия. Например, только трехлинейная винтовка Мосина и укороченный ее вариант, кавалерийский карабин (охотничий КО), прослужили в армии около ста лет, участвовали в пяти войнах, две из которых были мировыми, и до сей поры успешно используются на охоте по крупному зверю. Младшая сестра трехлинейки, гладкоствольная «фроловка» и берданка, сделанная на основе винтовки Бердана, еще три десятка лет тому назад самое распространенное народное ружье, не выпускается уже добрых семьдесят лет, однако отдельные, уже музейные, экземпляры до сих пор есть в арсеналах охотников, тем паче я встречал редкие образцы 16-, 20- и 24-го калибров, а «фроловки» и вовсе магазинные, трехзарядные. (Свою отдал брату — до сих пор в рабочем состоянии.) В пятидесятиградусный мороз на Таймыре стреляли карабины КО и всего четыре ружья — тульская «фроловка» начальника участка, мое ИЖ-54, ТОЗ-34 старшего геолога и единственная иностранка, старенькая бельгийка «Лебо-Куралли», хозяин которой за куропатками с ней не ходил, но стрелять пробовал. Молчали «Зауэры», американские винчестеры, вертикалка Риццини, уважаемо называемая бокфлинтом, роскошная, нежная и дорогая «Ариетта» начальника экспедиции. Даже насухо протертые ударно-спусковые механизмы и запорные устройства их почему-то замерзали и самое страшное — лопались боевые пружины, которых было нигде не достать.

После войны наши солдаты и офицеры привозили многие тысячи трофейных охотничьих ружей, в основном немецкого и бельгийского производства. Больше всего это были «Зауэры» двойники, тройники и даже четырехстволки и «Меркели», но попадали и редкие экземпляры — «Хейм» и «Вольф». Кстати, они и до сих пор продаются в оружейных магазинах, но уже более как раритеты. У меня был хороший друг-коллекционер Володя Липовой, мастер спорта по стендовой стрельбе, который рассказывал о трофейных ружьях, словно гусляр баллады, знал наизусть все клейма и историю всех заводов Бельгии, Германии, Италии и Англии. Слушать его было заразительно, а еще интереснее рассматривать ружья из коллекции. Когда в 1991 году Союз рухнул, такие увлеченные люди в первое время оказались в шоке, а вскоре и безработными. Так вот, Володя, продав два ружья из коллекции, купил в Подмосковье землю и построил цех по производству подсолнечного масла — огромный ангар, начиненный печами, прессами и прочим оборудованием. Еще хватило на взятки чиновникам и закупку первой партии семечек. Такова уж была реальная их цена, которую платила новая, уже капиталистическая элита, опять жаждущая завести себе красивые игрушки.

Надо отметить, что после наших берданок 32-го калибра эти двустволки, комбинированные двойники, тройники и четырехствольные 16-го и 12-го калибров, казались чудом. Они отличались резким боем, хорошей кучностью, однако требовали бездымного пороха, заводской дроби, а после стрельбы пулями приходили в негодность — разбивались чоки и ружье начинало «сыпать». Фронтовики мало охотились с трофейными ружьями, а продавали их или чаще лишались трофея с помощью милиции. Будучи за «железным занавесом», у советских и партийных чиновников существовала мода на иностранное оружие. Если ты достиг определенного уровня в иерархии, то тебе как бы уже западло выезжать на охоту с отечественным — по крайней мере, «Зауэр» положен по чину! Механика приобретения военных солдатских трофеев была проста: чиновники либо заказывали милиции необходимое ружье, либо попросту время от времени наведывались на склад, где хранился конфискат, и выбирали подходящее. То есть иностранное оружие, мало приспособленное для промысловой, да и любительской повседневной охоты, со временем перекочевало в руки элиты и коллекционеров, собственно, для которых и было когда-то произведено.