Ох, охота!

В общем, Коля поправился, отохотился сезон успешно, и когда выбрался домой, то травой этой до весны жену и ребятишек поил, когда те простывали. И всё ждал лета, чтоб слетать на свой участок и поглядеть, как растет это целебное снадобье, да еще бы заготовить побольше, поскольку узнав, как Варька вылечила его, все начали расспрашивать и заказы делать. Пообещал вертолетчикам снопик травы подарить, те и забросили Колю с Варькой в угодья. Пришел он к курумнику, все вокруг обошел, осмотрел: багульник растет, кукушкин лен, угнетенная голубика, черничник, а той травы нет. Ладно, думает, может, она к осени вырастет. Сезон начался, прилетает на участок и сразу туда — ни единой былинки.

— Ищи, Варька! — говорит собаке. А та смотрит на него и лишь скрученным в два кольца, своим рыжим хвостом виляет…

Эту историю Николай рассказал, когда уже Варьки давно на свете не было. Лежала она в могиле на Большом Пороге неподалеку от дома, как человек, под крестом, холмик камнем обложен и вроде клумбы сделано, на которой растет всякая сорная трава. Питерские изыскатели, что работали рядом с порогом, принимали это захоронение за настоящую могилу, поскольку надпись была «Варвара», дата рождения и смерти, и все сожалели, что прожила недолго, ребенок еще — девять лет…

Для рабочей лайки промысловика эти годы — целая жизнь, наполненная самыми разными переживаниями, которых человеку хватило бы на 90 лет. Срок жизни той же собаки в домашних, «квартирных» условиях, при соответствующем питании увеличивается до 15–18 лет. То есть настоящая, трудовая лайка израбатывается, истрачивает свой жизненный ресурс в два раза скорее. И это обстоятельство тоже делает ее похожей на человека: редкий промысловик доживает до глубокой старости…

В лайке сочетается все: детская непосредственность, когда радуется, и суровая, даже жесткая решимость, когда работает по хищному матерому зверю; чуткая осторожность и абсолютное бесстрашие, а еще безмерная любовь к человеку, особенно с ружьем. Эти собаки умеют улыбаться и плакать, как люди, и все это отчетливо выражается на их лицах. Я не ошибся: если животное через определенные гримасы выражает чувства и внутреннее настроение, сказать, что это морда уже нельзя. Воздержание и неприхотливость в пище у лаек иногда потрясает, и становится понятным происхождение пословицы «Как на охоту, так собак кормить». Промысловым лайкам перестают давать пищу за три-четыре дня перед сезоном, на охоту она выходит голодная и в течение суток получает одну тушку белки, рыбину или немного жидкой каши. К концу сезона собака теряет до 30 % веса, становится костлявой и легкой. Но как только заглубеют снега, ее ставят на откорм, обычно варят сохраненные беличьи тушки, ондатру, рыбу — в общем, кормят отходами производства. Кстати, даже оголодавшие собаки не едят, например, тушки норки, колонка и хоря, возможно, из-за мускусной железы, но если хорошо проварить, растолочь, добавить пшенки и сделать супчик, то и это годится.

Постаревшую собаку настоящий промысловик никогда не убьет и не прогонит. А будет кормить до естественной смерти. Мне было года три, когда умирала от старости отцовская рыжая лайка Лютра. Это было поздней осенью, батя с раннего утра ушел с Пиратом, ее сыном, белковать, а уже год как обезноженная, иссохшая и живущая на «пенсии» собака начала умирать. Вся семья сошлась к ее будке, чем-то пытались напоить, давали лакомства, но Лютра как-то старчески улыбалась и уже едва приподнимала голову. Мама и бабушка заплакали, как возле постели умирающего человека, дед строжился на них, матюгался, а самому было дурно. Мы с сестрой залезли в будку, гладили ее худое, костлявое тело и тоже чуть не ревели. Несколько раз у Лютры вроде бы начинались конвульсии и нас прогоняли, однако она скоро вновь поднимала голову, скулила и смотрела на торбинскую дорогу. Все это продолжалось целый день, и лишь вечером, когда отец пришел из тайги по этой самой торбинской дороге, Лютра вдруг оживилась, выползла из будки, полизала руки своему вожаку стаи и тут же скончалась.

Я впервые увидел, как мой батя, большой сильный человек, плачет…

Он вспоминал Лютру всю жизнь, считал, что другой такой собаки больше не будет — может, связывал с ней свою молодость, азарт, удачу, но и в самом деле подобной лайки он больше не нашел и сам умер, как его любимица, изработанный и обезноженный в возрасте 57 лет…