Ох, охота!

В мае медведь рыщет по сосновым борам, где в это время телятся лосихи. Первая сладкая травка пробуждает жор, и он начинает добычу мяса. Жертвами становятся новорожденные лосята, причем зверь сначала отгоняет матку, даже не пытаясь атаковать ее, и после этого начинает ловить телят. Самый слабый оказывается в когтях медведя, причем он уносит добычу подальше от места охоты, зарывает в землю или заваливает лесным мусором и лежит рядом в ожидании, когда мясо поспеет. В некоторых районах Восточной Сибири и на Дальнем Востоке, например, в это время звери выходят к горным рекам, куда заходит рыба на икромет. Медведи отличные рыбаки, но слишком уж незадачливые: они ловко цепляют и выбрасывают на берег рыбу, которая потом, прыгая, довольно легко снова уходит в воду. Иногда простояв на перекате несколько часов, он находит на берегу две-три рыбины, случайно застрявшие в камнях.

Обычно взматеревший зверь ищет себе территорию, поскольку его начинают отовсюду прогонять. Медведи — животные оседлые, и только бескормица, более сильный конкурент или пожар могут выдавить зверя со своей земли. Границы ее он обязательно помечает «охранными грамотами» — встает на дыбы и, вытянув передние лапы как можно выше, оставляет глубокие царапины на коре деревьев. Это весьма выразительное письмо, понятное для всех других медведей, и, бывает, дело доходит до драки, если кто-то претендует на ту же территорию. Однако есть у них и общие столовые — овсяные и пшеничные ноля, клюквенные болота и прочие обширные ягодники, где звери сообща и вполне мирно нагуливают жир. Бывает, на одно поле одновременно выходят до семи разнополых и разновозрастных особей, коих можно наблюдать с одной точки, например с лабаза. И никто никому не мешает. Но это на просторных колхозных полях; на подкормочных площадках же, обычно небольших и закрытых со всех сторон лесом, звери начинают спугивать, сгонять друг друга, бродят вокруг, урчат, ломают деревья — тут главное создать побольше шума, дескать, убирайся, я сильнее.

В общем, все как у людей.

Кабан

У кабанов с медведем в некоторых случаях совпадает кухня, и это почти всегда конкуренция. Кабан так же кормится на овсах, копает мышей, жучков-паучков и единственное — специально не ходит на ягодники, но если набредает случайно, то ест ягоду с удовольствием. Поэтому у них иногда начинается борьба за угодья. Однажды я наблюдал, как они гоняли друг друга с подкормочной площадки. Первым вышел небольшой кабанчик-самец и стал кормиться на середине поля. Через некоторое время в лесу затрещало, причем очень сильно — полное ощущение, что идет огромный зверь. Кабан не выдержал, убежал в заросли кипрея, и должно быть, затаился там. В это время на поле выбегает медведь-трехлетка, эдакий головастый лилипут и начинает хапать овес — голодный, как собака. А кабан, вероятно, высмотрел из травы, что противник не велик, разогнался, как торпеда, и попер на медведя. Тот узрел это и связываться не стал, ускакал в лес. Однако уступать какому-то кабанчику было обидно, да и стыдно. Косолапый неслышно обошел поле и начал ломать кусты с другой стороны, да так сильно, словно стадо идет. Кабан насторожился, выслушал треск и, на всякий случай, тихо сбежал в лес. Медведь выкатился из травы и только не улюлюкал ему вслед. Через пять минут все повторилось, и эта борьба продолжалась до тех пор, пока на поле не вывалило стадо кабанов под руководством крупной свиньи. Ни медведь, ни кабанчик больше не появлялись.

Кабан, или, более точно и по-русски, вепрь, хоть и считается всеядным, однако «с лова» не живет. Он типичный собиратель всего съедобного, что есть на земле и в верхнем слое почвы — злаков, кореньев, травы, мелких грызунов и падали. Если поздней осенью или зимой вы узрите тщательно перекопанное поле или верховое болото, это добывало себе пищу кабанье стадо. Более всего эти животные обожают овес с горохом, кукурузу и мерзлую картошку, но в период бескормицы годится все, что можно пережевать и проглотить, — вплоть до древесины. В период полного упадка колхозов в поле остался жестяной ангар, где когда-то хранили снопы льна. Так вот крупный секач, не ведая того, что там пусто, по старой памяти каким-то образом проник туда, скорее всего отжав створку двери, и прожил там всю зиму, поскольку назад выбраться не смог. Кроме досок, костры, соломы и редких семян льна там ничего не было. После кабаньей зимовки в ангаре не осталось ничего, а земляной пол был тщательно перекопан. Обнаружил его егерь только в начале весны, поскольку еще с осени возле ангара все время крутились волки — видно, чуяли добычу, но взять не могли. Когда егерь открыл дверь, вепрь выскочил, чуть не сбив его с ног, и умчался через поле в лес. Выглядел, кстати, не таким и худым, в общем, как и все весенние кабаны.