Ох уж эта Алька (СИ)

"Э-э... бабушка? - Картина разврата резко начала рассыпаться и перед глазами предстала некая пожилая особа в чепчике с фарфоровой чашечкой в руке. - Бабушка, значит... А ты, Муха, даже умнее, чем я думала. Надо же - бабушка! И не откажешь... старушке".

- Ладно, - повернулась Алька. - Веди к бабушке. - "Я тебе устрою - пенсионную реформу"...

Дверь открыла ухоженная дама в брючном костюме.

- Привет, бабуля! Это Аля. Познакомься - моя бабушка, Ирина Михайловна.

- Здравствуйте, ребятки. Проходите, я сейчас...

Квартира прямо с прихожей навеивала настроение старого уюта: темная деревянная мебель с завитушками, неяркая лампа с простым матовым абажуром, комод с зеркалом в резной оправе, ящички с латунными ручками. Поэтому, когда Муха пропустил Альку вперед и вознамерился помочь снять куртку, она приняла это как должное. И большой круглый стол в гостиной - тоже. И фарфоровый сервиз на столе...

Но вот скрипка на стене её добила! Она даже замерла над предложенным стулом.

- Слышь, Муха! А это чё за шняга? - нарочито громким развязным тоном поинтересовалась Алька и ткнула для верности пальцем.

- Скрипка, - сделал ей "открытие" Муха, подозрительно косясь на блатнеющую прямо на глазах подружку.

- Та вижу, шо не транбон. Кто наяривает-то?

- А это, - вошла с фарфоровым чайничком в руках (почти угадала!) бабушка, - наш Женечка играет. У него, между прочим три класса музыкальной школы, - с гордостью сообщила она, разливая заварку по чашкам.

"Скрипка! Женечка!!!" - Алька как стояла, так и села. День потрясений не только не кончался, он еще и набирал обороты!

- Ниш-тяяк...

Она глянула на Муху и чуть не выронила только взятую за ушко чашку. Муха сидел опустив очи долу красный, как революционное знамя. Впервые на её памяти. А она думала, будет скучно!

- Гы-гы, - почти искренне хихикнула Алька, - чё правда?

"Чёканьем" баловались пацаны на конюшне, и ей почему-то это показалось как бы блатным. "И так сойдёт!" - решила она и продолжила:

- А чё играешь? "Мурку" слабо?

Муха молчал, зато ответила бабушка.

- И "Мурку", и Моцарта. - Она придвинула вазочку с вареньем и аккуратненько положила в чай ложечку, а после, жестом предложив следовать её примеру, с непоколебимым спокойствием развила мысль: - В конце-концов, "Мурка" ничем не хуже, например, Бизе.

Про Бизе Алька конечно знала, но по легенде...

- Та не, какое там бизе. "Мурка" - это... это сало с перцем... Да под горилочку... Это ж "Мурка"!

- Вы так думаете? - заинтересовалась бабушка.

- Зуб даю! - наглела Алька.

- Очень, очень образно и ёмко, - оценила её усилия бабушка.

Краем глаза Алька заметила, что Муха уже не сидит понурившись, придавленный грехом скрипачества, а испуганно зыркает то на неё, то на бабушку. Ну, на неё понятно, а вот что там с бабушкой не так? Что-то она подозрительно спокойная. Ладно...

Алька дотянулась через пол стола до хрустальной вазочки с вареньем, черпанув ложечкой, пронесла обратно, по дороге пару раз "ойкнула" на скатерть и смачно хляпнула в кружку. После чего удовлетворённо закалатала по стенкам, тщательно создавая "бурю в стакане".

"А ну-ка, шо теперь скажете?"

Бабушка, не поведя и бровью, пригубила чай, потом поставила чашку и, обернувшись, взяла что-то с буфета.

- Закурим? - поинтересовалась она, демонстрируя большую, красиво изогнутую курительную трубку.

"...по нашему, по бразильски?" - немедленно продолжила Алька, но бабушка её разочаровала.

- Ты, Женечка, можешь выйти на кухню, - великодушно разрешила она.

И раскочегарила!

"Самосад" у бабушки был такой, что Муха, не долго думая, воспользовался любезным предложением и слинял. Алька минуту продержалась на самолюбии, потом еще одну - на самомнении, а потом подняла руки.

- Сда... кхм... сдаюсь, - просипела она. - Я хо-кх-рошая.

- То-то, - спокойно подытожила бабушка (ни разу даже не поморщившись!) и загасила свой "паровоз". - Женька, открой окно, пожалуйста. Сейчас проветрим и будем, наконец, пить чай.

Бабушка оказалась мировой до умопомрачения: старый геодезист, полевой "волк", тайга, пустыни, горы... Она знала прорву историй из полевого быта и рассказывала их так, что Муха уже дважды перехватывал Алька при попытке гепнуться на спину вместе со стулом.

- Был у нас еще начальник управления, азербайджанец, по имени Акрам Гамильзянович, - продолжала "травить" бабушка. - И был переводчик иностранной литературы (тогда и такие были!) Николай Йосыповыч - интеллигентнейший человек! Галычанын еще старого австрийского воспитания, педантичный до невозможности. Знал пять языков! От него никогда грубого слова не услышишь, что там грубого - резкого, всё через "перепрошую" и "будласка", но... выговорить имя начальника был не в состоянии. И вот каждый раз, заходит к начальнику в кабинет, мнётся-мнётся (а начальник уже нервничает, уже краснеет!) - и наконец решается: "Перепрошую, товариш... шановний... э-э-э... Экран Омельянович... Ой-ой-ой! Аркан Обезьянович... Ой-ой-ой!"

- Обезь... ы-кхы!