Ох уж эта Люся

Петрова, не меняя позы, пролежала на кровати до вечера. С незапертой дверью. С пустым желудком и звонкой головой. До того самого момента, пока мимо родной двери не прошла коренная жительница двести седьмой Левина. Соня направлялась в соседский лагерь, временно предоставивший ей убежище в виде подростковой раскладушки. Увидев неподвижную Петрову, Левина уменьшила интенсивность движения и сделала необходимый маневр. Она зашла в комнату и нависла над беременной подругой.

– Люсь, ты чего? Не приехал, что ли?

Петрова молчала, с силой зажмурив глаза.

– Люсь, ну, правда, что случилось-то? Поругались?

– С кем? – прохрипела сраженная двумя «молниями».

– В смысле? – опешила мама Соня. – С Жебетом.

– Он не приехал.

– Почему?

– Занят.

– Чем?

– В телеграмме написано.

Соня наконец-то увидела две бумажки. «Субботу не жди Павел», «Срочно приезжай Павла женщина Мама». Левина содрогнулась, но чтобы не подать вида, активно засуетилась.

– Люся, – наставительно проговорила она. – Это банально. Такое часто бывает. Кстати, особенно часто это происходит в момент, когда женщина, как ты, беременна. Физиологически мужчина так устроен, что…

– Соня, – тоскливо попросила Петрова, – по-мол-чи.

И отвернулась лицом к стене.

– Люсь, не расстраивайся, – Левина готовила новый стратегический поворот. – Хочешь, я поеду и с ним переговорю? Я объясню ему…

– Что?

– Что это временно. Что есть более важные ценности. Например, семья, ребенок, долг, совесть, наконец.

– Соня, – так же тоскливо, но достаточно твердо повторила Петрова, – по-мол-чи.

– Хорошо, – согласилась терявшая на глазах энтузиазм Левина. – Я помолчу. Если так надо, то я помолчу.

И она действительно молчала почти час, сидя в темноте рядом с Люсиной кроватью. Потом не выдержала и шепотом спросила:

– Ты спишь?

– Нет.

– Может, чаю выпьешь? Или съешь что-нибудь?

– Со-о-о-ня, – застонала Петрова.

– Хорошо-хорошо, – с готовностью затараторила Левина. – Не хочешь – не надо.

Повисло долгое молчание. Соня стала придремывать на стуле. Голова падала на грудь, от чего Левина просыпалась и старательно прислушивалась к дыханию Петровой. Дыхание было ровным и грустным. Так, во всяком случае, казалось подруге. На самом деле оно было просто ровным, потому что Люся спала крепким глубоким сном, в котором не было места напрасным ожиданиям и неожиданным известиям.

Проснулась Петрова не столько от света, бившего в глаза, сколько от зычного храпа утомленной ночным бдением подруги. Левина разражалась басовыми руладами, подобно мотору, набирающему обороты.

– Со-онь…

– А? – встрепенулась та и открыла глаза.

– Не храпи.

– Не буду, – заверила Левина и снова засопела.

«Как же, не будешь», – подумала Петрова и рассвирепела:

– Левина, не храпи!

– Я не храплю, – Сонька вынырнула из забытья и заныла: – Да что же это, в конце концов? Человек спит. Отдыхает. Воскресенье. А его наглым образом будят по такому ничтожному поводу.

Петровой стало стыдно, и она накрылась подушкой. Хватило Люси, правда, ненадолго. Дышать было неудобно и трудно. Она освободилась и, судорожно хватнув воздуха, сбросила с себя покрывало и с удовольствием потянулась.

Левина выполнила обещание: громкая фаза сна сменилась на тихую. Петрова хихикнула и встала. Из коридора доносились звуки встревоженного человеческого улья. Его обитатели хлопали дверями, занимали очередь в уборную, гремели посудой и лениво переругивались. В общежитии началось утро.

А к вечеру в двести седьмой комнате состоялся военный совет под руководством генералиссимуса в ситцевом халате и стоптанных тапочках на босу ногу. Левина строевым шагом измеряла периметр комнаты и шумно дышала, ощущая важность момента.

– Что будем делать? – обратилась Соня к членам ставки в лице растерянных Женьки и Любы.

Младшая по званию Петрова в обсуждении участия не принимала и сосредоточенно грызла яблоко, следя глазами за порывистыми движениями озабоченного генералиссимуса.

– А что нужно делать? – вяло реагировали на призыв красавицы.

– Нужно принимать меры, – рвалась в бой Левина.

– Какие?

– Вплоть до развода, – категорично заявила Соня.

– Чтобы развестись, нужны основания, – резонно заметила Люба, рассматривая свою смуглую ногу.

– Основания есть.

– Какие? – отозвалась Женька.

– Измена, – строго посмотрела на Петрову Левина.

– Измена, – зевнула Люба, – это не основание, а естественные издержки семейной жизни на расстоянии.

– Тем более, – напирала Соня.

– Что тем более? – попросила разъяснить Женя.

– Измена – тем более. Расстояние – это то, что проверяет чувство, укрепляет его, делает его особенно ценным. Любви нужны трудности! – пафосно заключила Левина.

– Да-а-а? – ехидно уточнила Люба. – И кто тебе об этом, Сонечка, сказал? Кто, хочу я знать, ввел тебя, невиннейшее существо, в такое заблуждение?

– Я отвечу тебе, Люба, – подыграла Женька. – Не кто, а что ввело нашу неискушенную подругу в столь искреннее заблуждение.

– Неужели комитет комсомола, Женечка?

– Нет, это не комитет комсомола, и не пионерская организация, и даже не посещаемые вместе с Люськой курсы будущих матерей.

– А что же это, Женечка? – кривлялась Люба.