Охота

«Предатель… – чувствуя, что готова в очередной – сотый или уже тысячный? – раз сдаться, уступить слабости, Кларисса попыталась вновь разжечь внутри огонь ненависти. – Стал таким же, как и все они… Впрочем, неудивительно, за столько-то лет».

Долгожданная встреча, на которую Кларисса решилась еще в роскошной норе Зеррлайда, обернулась кошмаром. Миерруан пришел не один, и ее схватили. Парализовали магией и доставили сюда – в небольшой холодный зал, выложенный камнем, с крошечным оконцем, начерченным на полу Пленяющим Кругом и клеткой, в которой урчал от голода Фаринкс. Жуткая тварь, похожая на многолапого оборотня с четырьмя витыми рогами на громадной башке, желала только одного – добраться до лакомого куска живой плоти, неподвижно лежащего буквально в десяти шагах. Но мешала передняя стенка крошечной камеры, в которой сидел монстр, представляющая собой решетку из толстых прутьев, которая могла подняться лишь в одном случае: если Кларисса уснет. Поэтому ведьма уже больше двадцати дней не смыкала глаз. Инквизиторы называли это «пыткой бессонницей», и заканчивалась она всегда одинаково – гибелью пытаемого в когтях и зубах Фаринкса. А то, как скоро это случится, зависело от способности пленника противостоять сну.

Кларисса понимала, что ее силы уже на исходе…

Впрочем, одной лишь «пыткой бессонницей» внимание инквизиторов к ее персоне не ограничивалось. Долгие часы ведьма терпела одного заклятье, призванное развязывать языки, за другим. Она лишь делала вид, что ей все нипочем, но понимала: пытки не пройдут бесследно. Уже сейчас разум Клариссы претерпел немало изменений. Временами начинали путаться мысли, ей хотелось то заплакать, то расхохотаться, то вступить с пытающим ее бородатым ублюдком в какой-нибудь философский диспут или побеседовать с ним на самые интимные темы…

Не меньше, чем разум, страдало и тело. Ни один человек не смог бы выдержать три с лишним недели без еды, воды и сна. Последний раз Кларисса видела себя в зеркало перед тем, как отправиться на встречу с Миерруаном. Ей хотелось, чтобы ставший инквизитором друг детства оценил ее красоту. Теперь же перед ним лежала источающая вонь испражнений живая мумия, неспособная пошевелиться, начинающая сходить с ума, но по-прежнему цепляющаяся за жизнь. Одним словом, существо…

«Не хочу, чтобы он видел меня такой», – думала Кларисса, увлекаемая очередной волной душевной боли.