Охота

— Ты можешь лечь спать там. В кладовке есть раскладушка. Она сложена, но ты можешь принести ее, если не хочешь спать на полу.

Она сказала это с вызовом, будто ожидая, что я откажусь и попрошу предоставить мне кровать с периной и шелковые простыни.

— Меня устроит любой вариант, — ответила я.

— Возможно, ты не будешь в этом так уверена, когда увидишь раскладушку. Но, думаю, пауков там уже нет.

Я постаралась не думать о том, как по мне могут бегать десятки ножек, пока я сплю.

— Тогда пол меня устраивает. Я спала и в худших условиях.

Я протянула руки, и она передала мне спальный мешок.

— Я знала твоего отца.

Это мигом выдернуло меня из моего арахноидального кошмара. Я посмотрела на нее.

— Что?

— Таких, как я, в Новом Орлеане было много. Мы прятались, по крайней мере, пока нам не пришлось бежать. Сначала мы были уверены, что люди поймут разницу между Двором и Консульством, и освободят тех, кого вынудили сражаться. Но этого не произошло.

Эти слова были произнесены с осуждением, словно обвинение. Для Эриды не было оправдания людям.

— Как ты с ним познакомилась? — спросила я.

— Он помогал нам. Когда он узнал о своей магии, как и остальные люди в его ситуации, он стал нам симпатизировать больше. Он был хорошим человеком. Он… — Она остановилась и замолчала секунд на пятнадцать. И выглядела при этом, словно статуя какой-то древней человеческой богини. И поскольку казалось, что она подбирает слова, я ждала.

— Он был добрым, — наконец, произнесла она. — Хорошим и добрым. Он помогал тем из нас, кто застрял в Новом Орлеане, когда мог, снабжал нас продуктами. Он подарил нам доверие и дружбу.

Когда она сказала о дружбе, в ее глазах было что-то еще помимо этого. Я была готова поспорить, что это тоска.

Я видела своего отца с женщинами на свиданиях, то с разведенной матерью друга из средней школы, то с женщиной, которая пекла круассаны в европейской пекарне на улице Магазин. Но я не видела его с Эридой. Я не видела Эриду до того, как она вошла в церковь Дельты.

— Дружба, — тихо сказала я.

Она посмотрела на меня, встретив мой взгляд, и не сказала ни слова. Как и Малахи, она не раскрывала всех карт.

— Ты видела его магию? — спросила я.

Она непонимающе посмотрела на меня.

— Я не знала, что он был Восприимчивым, — произнесла я. — Я не знала ничего о его магии, о том, что он делал, чтобы помогать, пока…

Пока Бруссард не проболтался об этом. А теперь и Бруссард, и мой отец были мертвы.

— Он любил меня, но не рассказал мне всего, что должен был.

— Он был словно луч света, — тихо сказала она.

Я кивнула.

— Именно так мне и говорили.

— Он тоже о тебе не знал?

Я покачала головой.

— Понятно, — произнесла она, но по ее голосу было слышно, что это не так, скорее, она пыталась сопоставить того человека, которого она знала, и того, которого я только что описала.

И в данный момент не она одна пыталась это сделать.

— Я также знала твою мать.

Ее взгляд все еще оставался на мне, но выражение лица стало холодным.

Я попыталась сохранить контроль над своим собственным лицом, чтобы спрятать страх, который затопил меня, и не выдать себя.

Мой отец говорил мне, что моя мама умерла, когда я была еще ребёнком, за много лет до войны, до того, как Паранормальные появились в нашем мире. Я не помнила ее, и невозможно, чтобы Эрида ее знала.

Но война изменила отношение к тому, что было невозможным. Изменила и исказила. Я видела женщину с рыжими волосами, женщину, которая выглядела как я, пытающуюся открыть Завесу в Талишике. Ту женщину, чья фотографию хранилась в сундуке в подвале автозаправки.

У меня были хорошие друзья, но не было семьи, но я хотела этой связи, чего-то, что исчезло из моей жизни много лет назад. Но я боялась того, что могу узнать. Потому что если между мной и той женщиной была связь, это означало бы, что мой отец врал мне всю мою жизнь.

И это означало бы, что женщина, которая пыталась открыть Завесу, которая практически уничтожила нас, являлась моей матерью. Поэтому вопросы, которые я должна была задать — «Жива ли она? Враг ли она нам?» — остались незаданными.

Я не была готова принять ни одну из этих возможностей, поэтому покачала головой.

— Моя мама умерла много лет назад.

Эрида какое-то время внимательно смотрела на меня.

— Ясно, — наконец, произнесла она. — Тогда, возможно, я ошиблась.

У меня все заледенело в груди, и перехватило дыхание. Я кивнула ей.

— Наверняка.

— Что ж, — произнесла она после затянувшейся паузы, — завтра рано вставать. Тебе нужно поспать.

А затем она ушла, оставляя меня с еще большим количеством вопросов, чем ответов.

Глава 7

Когда я проснулась, в доме пахло кофе с цикорием. Гэвин протягивал мне фарфоровую чашку, держа вторую такую же в другой руке, пока я пыталась, моргая, проснуться, лежа в спальном мешке.

Я села, пошатываясь, и взяла чашку, которая все еще была горячей. Первый глоток был таким сладким, что у меня зубы свело.

— Видимо, Элеоноре не доставало сахара на Острове Дьявола, — сказал Гэвин с усмешкой.

Плечи его футболки были темными от воды, все еще капающей с его волос.