Охота

Алкоголики обычно умирают двумя способами: либо ждут, пока сердце остановится само, либо останавливают его, насколько хватит фантазии. Было время, когда Терри гадал, что могло случиться с пропавшим человеком. Он подходил к Надежде и представлялся другом пропавшего, а она шептала ответ на загадку, которой Терри развлекался, будто участвуя в ток-шоу.

Надежда остановилась на Терри. Она смотрела на него упорным взглядом, но не знала, что Терри Коул закрыл глаза за солнечными очками.

– Как прошла ваша неделя? – спросила женщина.

После долгого молчания, Терри понял, что она обратилась к нему. Иностранец поднял на лоб большие темные очки и сощурился, увидев повернутые к нему головы друзей. Терри Коул плавно моргнул и подавил зевок, показывая всем, что интереснее компании он не встречал.

– Пожалуйста. Расскажите о себе, – повторила Надежда.

Человек с солнечными очками на лбу не заметил вопроса, он уставился на ножки пустующего стула. Друзья замерли в ожидании. Терри и до того не отличался откровенностью на собраниях, но в этот раз проявил верх бестактности.

– Друзья, давайте поддержим нашего друга! – сказала женщина и подняла аплодисменты.

Движения передавались по цепочке от алкоголика к алкоголику, их глаза загорались оттого, что они являются частью чего-то. Чего-то настолько дрянного, что о большем они и мечтать не могли. Эти сорокалетние холостяки. Сорокалетние девственники. Маменькины сынки и обитатели ночлежек. При очередном взгляде на контингент, в котором находился Терри, он все более отчетливо слышал запах дорогих духов на своем свитере, хранившем память где-то между ниток. Это были духи, которые подарила ему Моника. Шанель номер какой-то. Мужские. Она подарила их так давно, что только грубая шерсть могла это запомнить.

Аплодисменты заглохли, и Терри Коул посмотрел в глаза Надежде, отчего она незаметно для других вздрогнула. Незаметно для других, но не для Терри.

– Как вы можете нести эту чушь? – сказал Терри. – Каждый месяц кто-то умирает из нашей дешевой компании, а вы спрашиваете, как прошла наша неделя? Скоро все закончат так же, как тот парень.

Терри ткнул пальцем в пустой стул, чем собрал на себе недовольные взгляды друзей.

– Знаете что? – продолжил он. – Позавчера я выпил две бутылки виски за ночь. Да, ночь была длинной. Я вливал виски в горло даже тогда, когда тело онемело настолько, что не могло дотащиться до унитаза. Я говорю это вам, чтобы дать понять: вы полные неудачники. Вы лжецы, строящие из себя святош.

Иностранец перевел дух и ощутил жгучее желание выкурить сигарету. На его лице показался оскал, знакомый паре русских шлюх. Зверь чувствовал дичь, окружившую со всех сторон. Надо было показать всю свою силу, чтобы не остаться овцой.

Шея Надежды покраснела, теперь по груди стекала раскаленная лава вместо пота. Очки запотели от напряжения, и, когда женщина сняла их, ее глаза вдруг стали узкими, а щеки стянулись, словно от пластикового пакета на голове. Надежда протирала стекла, сдерживая слезы. Как будто она сама не знала, насколько ничтожной была ее работа.

– От этих людей разит, как от плохого бара, а вы делаете вид, что верите каждому их слову. – Терри Коул обратился ко всем. – Вы – то, о чем жалеют ваши семьи…

Терри собирался сказать что-то еще, но врезавшийся в скулу кулак помешал этому. Иностранец опрокинулся со стула, сделав кувырок через голову и влетев прямо в стену. Ему показалось, что он слышал хруст, а когда открыл глаза, то уже лежал на полу с ногами за ушами.

Бородатый мужик квадратного телосложения отрыгнул после удара, получившегося неожиданно сильным. Его огромный упругий пузырь на месте живота, на который ложились два жирных соска, выпячивался так, что плечи и руки заходили за спину. До сих пор пьяный он не знал, что сказать, когда падает кто-то другой, а не он сам. Воцарилась кромешная тишина, сидящие люди смотрели на Терри то ли с грустью в глазах, то ли с ожиданием драки между ним и пьяным кубом. Глядя в их стеклянные глаза, ни в чем нельзя быть уверенным.

Когда Терри Коул поднялся и сделал шаг к стулу, квадратный человек отступил, и иностранец повернулся к нему спиной. Терри шел к двери, спрятанной в арке коридора.

– Выпейте сегодня за меня, – сказал он.

– Подождите! Да стойте же! – говорила Надежда.

– Счастливо, baby.

– Боюсь, что нам придется встретиться снова! В последний раз.

Терри остановился. Голос женщины стал уверенным, строгим, непохожим на Надежду.

– Если не хотите начать курс реабилитации с начала, вы должны прийти на собрание через неделю, – сказало жерло извергающегося вулкана, обведенное красной помадой.

Терри Коул чувствовал себя идиотом. Как он мог забыть? Как он мог сказать такое? Кажется, происходящее в конец доконало его. Обычно все дожидались последней встречи, чтобы вылить самые омерзительные слова на голову одиннадцатого алкоголика в их компании. На женщину, которая, судя по подтекам на лице, выпивала не меньше Джона Доу.