Охота

– Не ставьте это ему в вину. Он такой… подозрительный! Если бы вы понимали… Он в таком тяжелом, отчаянном положении! – Харден вновь умолк. – Я все время боюсь сказать лишнее, о чем не велено… – произнес он тихо.

Его слезящиеся голубые глаза кротко уставились в пол. Я стоял перед ним, засунув руки в карманы, а он словно не осмеливался посмотреть мне в лицо.

– Вы не сердитесь, правда?

Я сказал, что лучше этого не касаться. Харден вздохнул и притих.

Упаковав аппарат, мы сделали с каждой стороны по петле, чтобы легче было нести. Когда все было готово, Харден, поднимаясь с колен, сказал, что мы поедем на автобусе, а потом на метро… И нам останется пройти пешком еще часть пути… правда, не очень большую… но все же… А затем мы отнесем аппарат в одно место. Друга там не будет – его там вовсе нет, – мы только оставим груз, а он уже сам потом за ним придет.

После этого я почти не сомневался, что «друг» находится именно там, куда мы направляемся. Следует сказать, что не было на свете человека, менее способного выдать ложь за истину, чем Харден.

– Ввиду значения, которое это имеет… осмеливаюсь просить… Исключительное условие… учитывая… – начал Харден, глубоко вздохнув, когда я думал, что он уже прекратил свои словоизлияния.