Охота. Я и военные преступники

В конце июля 2003 года журналистка Марлиз Симоне из New York Times сообщила, что руандийское правительство ведет кампанию с целью смещения меня с должности главного прокурора трибунала по Руанде. Ссылаясь на анонимных западных дипломатов и сотрудников трибунала, журналистка писала, что власти Руанды в ярости из-за того, что прокурорская служба ведет расследование преступлений, совершенных в 1994 году теми тутси, которые сейчас занимают высокие посты в гражданском и военном руководстве страны. Позицию Руанды в этом вопросе поддерживают Соединенные Штаты и Великобритания. «Руандийское правительство постоянно жалуется на работу дель Понте и оказывает сильнейшее давление на нас и на других», — сообщил журналистке дипломат, работающий в Совете безопасности ООН. В Times сообщалось, что британские дипломаты полагают, что мое смещение будет способствовать закрытию расследования обвинений в адрес членов Руандийского патриотического фронта.

Я вылетела в Нью-Йорк, чтобы заручиться поддержкой Кофи Аннана. Я хотела объяснить ему, что сейчас самый неподходящий момент для разделения полномочий. Несмотря ни на что, я все еще полагала, что Аннан меня поддержит.

Я прибыла в Нью-Йорк в понедельник 28 июля. К сожалению, к этому времени все уже было решено, причем совершенно неправильно и по неправильным основаниям. Члены Совета безопасности приняли проект резолюции с требованием к трибуналам по Югославии и Руанде завершить расследования к концу 2004 года, процессы — к концу 2008 года, а рассмотрение апелляций — к концу 2010 года. Великобритания добилась успеха: с целью повышения эффективности и сокращения расходов в трибунал по Руанде назначался новый прокурор, что вполне вписывалось в стратегию завершения работы.

Английский представитель в департаменте по правовым вопросам ООН Ральф Заклин сообщил мне, что Аннан просил его провести консультации с 15 членами Совета безопасности по вопросу о назначении нового главного прокурора в трибунал по Руанде. Дипломат описал мне весь сценарий: Аннан предложит назначить нового прокурора в трибунал по Руанде и продлить мой мандат в трибунале по Югославии еще на четыре года. «Стратегия завершения под угрозой», — сказал Заклин. Я попыталась объяснить реальные причины, по которым Руанда, Великобритания и, в меньшей степени, Соединенные Штаты настаивают на подобных структурных изменениях. Заклин со мной согласился, но, по его словам, Совет безопасности — это политический институт, который принимает политические решения. «Вы правы, — вздохнул он, — но вы проиграли». Он сообщил, что двое или трое из пяти постоянных членов Совета безопасности согласны с данным предложением, и что его поддерживает генеральный секретарь ООН.

Только один ближайший сотрудник Аннана считал решение о назначении нового прокурора в трибунал по Руанде политическим, но он так боялся обсуждать этот вопрос, что дважды просил меня не говорить никому о его точке зрения.

— Но это же положит конец специальному расследованию, — сказала я.

— Да, — ответил этот человек. — Я знаю.

После этого я встретилась с Аннаном. «Ничего личного, — попытался утешить меня генеральный секретарь. — Все считают, что вы — очень хороший прокурор и провели большую работу». Но… Аннан сказал, что не может возражать против назначения нового прокурора в трибунал по Руанде. «Это будет слишком сложно», — объяснил он и подтвердил, что всегда считал, что в каждом трибунале должен быть свой главный прокурор.

Я попыталась спровоцировать Аннана и спросила, что будет, если я предпочту остаться в трибунале по Руанде, а не в трибунале по Югославии. Я могу переехать в Арушу, поселиться там и продолжать свою работу… «Нет, Карла, — ответил Аннан. — Вы останетесь в трибунале по Югославии. Процесс против Милошевича слишком важен, чтобы передавать его в другие руки».

После этого мне стало совершенно ясно, что назначение нового прокурора связано только со специальным расследованием, а никак не с малой эффективностью работы одного и того же человека и в Северной Европе, и в Восточной Африке.

Аннан согласился отложить отправку соответствующего письма Совету безопасности, пока я не изложу свою позицию членам Совета. Генеральный секретарь дал мне 24 часа, и я по достоинству оценила этот жест. Наша беседа продолжалась 15 минут. Перед уходом я еще раз изложила Аннану свои доводы и сказала: «У вас не будет специального расследования, и вы это понимаете. Зафиксируйте это для истории».

В течение следующих суток мы с моими сотрудниками проинформировали членов Совета безопасности о том, что назначение нового прокурора в трибунал по Руанде ослабит его независимость и отнюдь не будет способствовать разрушению культуры безнаказанности. Подобное решение продиктовано исключительно сиюминутными политическими соображениями.