Охота. Я и военные преступники

Со времен дела Душко Тадича прокурорская служба значительно изменилась, хотя структура, созданная Голдстоуном, Арбур и Блуиттом, все еще сохранялась. Однако следовательский аппарат, работавший в рамках этой структуры, действовал совершенно неэффективно. В служебной записке Уильямсон указывал на то, что, поскольку следовательский аппарат прокурорской службы несет полную ответственность за процесс расследования, эффективность его работы в значительной степени определяет эффективность работы всей службы в целом. От решений, принимаемых руководителями следствия, зависит то, какие дела будут рассматриваться и в каком виде. От результатов их работы страдают прокуроры: поскольку главный прокурор и товарищ прокурора не располагают информацией о фактической основе конкретных дел, они фактически полностью зависят от руководителя следственной службы и его подчиненных, которые определяют стратегию, политику и решают оперативные вопросы. Жесткое разделение обязанностей между прокурорами, следователями и аналитиками означает отсутствие эффективного контроля над результатами расследования вплоть до того момента, когда исправлять ошибки становится уже поздно. Когда дело поступает в зал суда, юристам очень сложно подкреплять свои аргументы доказательствами, собранными в поддержку ложных теорий, возникших у следователей. По сути дела, следователи определяют весь ход расследования, но не несут ответственности за результаты. Прокуроры же, которым приходится представлять дела в суде, не контролируют хода расследования, но при этом отвечают за отсутствие результатов.

Проблема заключалась в том, чтобы направить усилия следователей в верном направлении. Они должны были более эффективно собирать доказательства вины первых лиц государства. Для этого контроль над следствием следовало переложить на плечи прокуроров и шире привлекать военных экспертов и специалистов по Югославии, которые говорили бы на местном языке, знали суть конфликта и основных его участников, понимали роль армии в военное время. Чтобы провести подобные перемены, нужно было преодолеть сопротивление следователей, не желавших, чтобы прокуроры активно надзирали за следствием и их работой. Я не могла позволить следователям взять верх. По опыту своей работы в Швейцарии я понимала, что именно прокурор отвечает за представление дела в суде. Разумеется, ему необходимо иметь возможность контролировать следствие с самого начала и направлять работу следователей. Прокурор должен построить обвинительное заключение, а также определять направление расследования. Только он может оценить, достаточно ли собранных доказательств для того, чтобы представлять обвинительное заключение судье.

Большинство следователей было способно собирать доказательства вины первых лиц государства, но Для этого они должны были подчиняться конкретным приказам и следовать указаниям прокуроров. Однако ряду следователей не хватало ни опыта, ни способностей для того, чтобы справиться с подобной задачей.

Как любая международная организация, работающая по правилам ООН, трибунал по бывшей Югославии должен был собрать огромный коллектив следователей и юристов со всех концов света. В составе трибунала плечом к плечу работали люди разных культур. Они говорили на разных языках, у них были разные системы ценностей. Эти люди по-разному относились к власти, и некоторые их них не могли допрашивать свидетелей и подозреваемых, занимавших высокое положение. Кадровые проблемы в подобной ситуации неизбежны. Конечно, я никоим образом не хочу сказать, что следователи из западных стран были более или менее компетентны, чем их коллеги из Азии, Африки или менее развитых стран.