Охота. Я и военные преступники

«Этого уже переходит все пределы, — сказала я, объясняя, что прокурорская служба располагает ограниченным временем для представления своих доказательств на каждом процессе. — Трудности в доступе к документам и свидетелям, с которыми прокурорская служба столкнулась в деле Милошевича, достигли такой степени, что ждать уже стало невозможно. Судебная палата должна быть проинформирована о возникших перед нами проблемах. Хочу повторить, что в условиях ограниченного времени, выделенного судебной палатой на конкретное дело, прокурорская служба должна иметь возможность представить в суде наиболее важных свидетелей и самые важные документы».

В конце февраля 2003 года я впервые приехала в Государственный Союз Сербии и Черногории — государство-преемник Федеративной Республики Югославия. Разведка дружественной страны сообщила мне, что действующий начальник генерального штаба национальной армии, генерал Крга подтвердил, что Ратко Младич живет в Сербии, находится под охраной собственных телохранителей и имеет полный доступ ко всем возможностям, которыми располагает армия. Мне сообщили также, что президент Коштуница осведомлен об этом.

Сначала я отправилась в Черногорию. Мне хотелось убедить премьер-министра Мило Джукановича свидетельствовать против Милошевича. Именно Джуканович в свое время привел его к власти. Джуканович начал жаловаться на то, что Коштуница и армия мешают проведению реформ и блокируют сотрудничество Сербии и Черногории с Гаагой. «Черногория будет страдать из-за последствий отказа Сербии сотрудничать с трибуналом, — сожалел черногорский премьер. — Черногория не хочет более быть заложником политики Сербии». Мне стало ясно, что новая конфедерация долго не проживет.

Однако выступить свидетелем на суде Джуканович отказался. «Милошевич никому не позволял сближаться с собой. Я не был посвящен в серьезные вопросы, — сказал он. — Милошевич никогда мне не доверял. О его реальных планах знали лишь несколько человек в Белграде». Джуканович опасался, что выступление на суде может повредить его политической карьере в Черногории. Он объяснил, что хочет реформировать страну, но располагает весьма ограниченным временем и незначительным большинством в парламенте. Он просил меня войти в его положение и поддержать усилия по сохранению стабильности в Черногории. «Даже среди моих сторонников есть люди, настроенные против трибунала», — сказал Джуканович, но все же пообещал помочь прокурорской службе в ее работе и предоставить любую информацию, какая окажется в его распоряжении.

Черногорские официальные лица, с которыми мы встречались, категорически опровергли утверждения Душана Михайловича и других белградских политиков о том, что разыскиваемые преступники, в том числе Караджич и Младич, находились в Черногории или приезжали на территорию республики. Лидеры заявили, что «кто-то» пытается возложить всю вину на Черногорию. Черногорская полиция и служба государственной безопасности внимательно следят за всеми, кто пересекает границу, а также наблюдают за теми местами, где мог бы появиться Караджич. Политики Черногории жаловались на то, что разведки других стран, в особенности США и Франции, не сотрудничают друг с другом. Еще более печальной, по их оценке, была политическая стагнация в Белграде. В такой обстановке ни один политик не рискнул бы сделать серьезный шаг, не говоря уже об аресте тех, кого разыскивал трибунал. Черногорцы полагали, что Джинджич выдвинет свою кандидатуру на пост президента Сербии, сформирует совет министров и проведет реформы. Реформа армии поможет решить проблему Ратко Младича.

В Белград я приехала 17 февраля. Я снова предупредила власти Государственного Союза и Сербии о том, что они обязаны выполнять свои международные обязательства. На встрече с министром иностранных дел Сербии и Черногории Свилановичем и председателем Национального комитета по сотрудничеству с трибуналом я сразу же заявила: «В очередной раз мне хотелось бы вернуться из Белграда и заявить, что я удовлетворена ходом сотрудничества. Однако на этот раз мне это не удастся». Слишком много серьезных проблем возникло у прокурорской службы в связи с делом Милошевича. Получил ли Зоран Лилич разрешение свидетельствовать против Милошевича? Почему выдача подобных разрешений настолько затянулась? Почему разрешение на расследование связи Милошевича с преступлениями в Косово было получено только сейчас, спустя несколько месяцев после запроса? Где запрошенные нами отчеты полиции по разыскиваемым лицам, которые, как нам известно, проживают в Сербии? Почему не отменена 39-я статья закона о сотрудничестве, противоречащая резолюции Совета безопасности ООН? Почему Душан Михайлович заявил в национальном парламенте, что полиция не будет арестовывать новых обвиняемых? Когда мы получим необходимый нам доступ к архивам? Где стенограммы заседаний Верховного совета обороны и другие документы, которые доказывают причастность Милошевича к войне в Боснии и Герцеговине и к проводимому в этой стране геноциду? Где личное дело Ратко Младича?