Охота к перемене мест

А Варежка вместе с низменным страхом ощутила восторг перед силой стихии. Мелькнула несуразная мысль: остался ли след, хотя бы царапина от железа на камне диабазовой твердости? И шевельнулся ли этот камень, ударив катер, едва не пропоров ему днище?

Варежка вновь уставилась в лоцию. Вот-вот должны миновать камень Беляк, он останется правее судового хода. Если идешь по течению, Беляк едва виден, прикрыт слоем бурлящей воды, а таится всего на глубине каких-нибудь двадцати сантиметров.

Прошли Овечьи острова, прошли остров Тунгусский. Здесь скорость потока 22 километра в час, беспорядочные водовороты.

Но настала минута, когда и капитан, и матрос, и Варежка вздохнули с облегчением. Пронесло!

Капитан улыбнулся Варежке. Он рассказал о происшествии, какое случилось здесь в начале месяца. Двое рыбаков заснули, крепко выпивши, в лодке с выключенным мотором. Лодку понесло вниз по течению, а дело было километрах в пяти выше Ершовского порога. По берегу бежали люди, орали, стреляли из ружей — никакого впечатления, слишком много было выпито. Пологий берег кончился, впереди крутая скала. И бегущая, орущая толпа отстала. Обоих рыбаков уже оплакивали дома, а они тем временем проспались, очухались, протерли глаза.

Что за чертовщина? Сколько ни всматривались в берег — не могли определить, где находятся, совершенно незнакомые места. Однако изрядно они удивились, узнав, что оказались ниже Ершовского порога. Как их лодка пронеслась невредимо меж камней, осталось вечной загадкой.

Стих гул порога за кормой.

И только железный скрежет, с каким катер проелозил днищем по подводному камню, все еще слышался Варежке.

36

Дома-домишки закопчены дымом ушедших в небытие паровозов. Они коптили здесь без малого сто лет, прежде чем над рельсами протянули провода, поставили мачты и дорога перешла на электротягу.

Со времен Некрасова на железной дороге пыхтели, тужились, надрывались паровозы, и в поселке навечно прижился запах транзитной копоти.

За поселком сразу подъем, и не трудно догадаться, что на этом участке пути кочегары исстари шуровали топки, подбрасывали уголь и трубы дымили на всю железку. Наверное, золы хватало, чтобы удобрить огороды и палисадники. Копоть въелась в бревенчатые стены, ворота, калитки, ставни с резьбой.

Палисадники огорожены почерневшими дощечками: бывшая вагонная обшивка. Банька на задах сложена из бывших телеграфных столбов. Старые шпалы пошли на столбы изгороди. Посреди улочки валяются вагонные скаты, полузасыпанные землей, заросшие бурьяном, ржавые.

Шестаков постучал в дверь дома, который показался приветливым — резное затейливое крыльцо, — и попросился на ночлег.

Хозяин недовольно буркнул и торопливо закрыл дверь — шляются тут бездомные!

Шестаков поднялся по шатким ступенькам и постучался в дверь последнего дома в ряду.

Открыла женщина с поблекшими глазами и свежим ртом. Она оглядела незнакомого парня с ног до головы.

— Нельзя ли у вас, хозяйка, переночевать? Может случиться, и не одну ночь. Поезда жду. А то под голым небом...

— Зачем же под голым небом, когда можно под крышей? Заходи, только не всю глину в дом неси.

Шестаков долго отскребал, отчищал с сапог глину, вошел в дом, осмотрелся. К нему доверчиво подошел мальчик. Шестаков снял кепку:

— Никого не стесню?

— Стеснять-то некого. — Хозяйка сказала это с горьким вызовом и притворила дверь за вошедшим.

Он был так измучен, что заснул, едва успев приклонить голову к подушке, и не слышал, не видел, как хозяйка прикрыла его черной железнодорожной шинелью.

Спал без просыпу до полудня, потом не торопясь умывался голый по пояс у колодца, смывал и оттирал глину с одежды, сапог.

— Однако горазд поспать! Небось дюжину снов повидал, — хозяйка хлопотала по дому, голова повязана цветастым платочком.

— А мне торопиться некуда. В четырнадцать десять буду сторожить восемьдесят второй.

— Встречаешь кого?

— Подружка школьная взад-вперед катается. В вагоне-ресторане работает.

— Стоянка у нас короткая, — предупредила хозяйка сухо. — Хватит четырех минут на свидание?

— Что так скупо?

— А больше на нашей Хвойной и делать нечего. Я бы еще короче стоянку назначила. Курьерские поезда возле нас вообще не тормозят. Дыра на гладком месте. Только беглым ссыльным тут скрываться...

Он пришел на платформу задолго до поезда, а затем пришлось бежать вдоль состава — где вагон-ресторан?

— На станции Зима отцепили все наши обеды и ужины. — Проводник зевнул. — Буксы, что ли, загорелись...

Хозяйка наварила картошки, а он из отощавшего рюкзака достал две банки мясных консервов.

Остаток дня провел с мальчиком на речке, а вечером встретил и безрезультатно проводил поезд № 81.

Вернувшись, увидел накрытый стол и заметил — хозяйка переселила мальчика на ночь за перегородку, постелила на сундуке.

Она принарядилась, то и дело украдкой смотрелась в зеркало на комоде. Шестаков вопросительно взглянул на нее — отвела глаза.

К ужину выставила пол-литра на стол и при этом смутилась; он сделал вид, что ничего не замечает.