Охота на бабочку. Часть 1.

       И тут она замолчала. Ведь многое из того, что говорил доктор о матерях и девочках-подростках, можно было с полным основанием применить к ним двоим. Лена на самом деле «пряталась» от Маргариты, при этом чистую ложь не говорила, а применяла различные тактики. Это давалось легко – жила-то она отдельно, на вопросы отвечала, что все хорошо, и… дальше не пускала. Но вот насколько Маргарита, взрослая женщина, ее понимала – это был вопрос еще тот. Известно, какие они ушлые, эти взрослые, а Маргарита дурой не была. Много ли им надо, чтобы прочесть у вас в душе то, что вы даже от себя скрываете?

       Психолог до сих пор весьма умело избегал темы любви и всего, что с ней связано. Наверное, он не хотел этой беседы, и непонятно, почему нарушил чей-то запрет касаться этой стороны жизни. Но чей? Неужели…? Маргарита? Отец? Лена отмахнулась от этой догадки. Слишком многое могла она тянуть за собой того, во что не хотелось погружаться.

О любви

      Результатом той беседы, состоявшейся месяц назад, стало то, что Лена начала читать о любви. Она составила список книг, скачала их на компьютер и на букридер, вовсе не потому, что любила портить зрение. Ей нравились до дрожи в пальцах бумажные книги, привлекал шелест страниц, их теплая материальность. Просто если придет Маргарита и увидит то, что не одобрит, рано или поздно придется разговаривать с отцом, а ей не хочется доставлять ему лишние поводы для беседы нравоучительного характера, да и забот у отца без нее хватает, судя по прессе. А в электронную книгу и в планшет бывшая мачеха нос не сунет, а сунет, не получится – в компе надо знать пароль, а про ридер она пока не знает.

      Лена погрузилась в новый для нее мир. Если раньше она читала классику, то теперь с отчаянной смелостью бросилась в мутную реку бульварного чтива, надеясь в каждом произведении найти каплю здравого смысла или, на худой конец, какого-нибудь полезного опыта. Любовные романы по прошествии некоторого времени стали отсеиваться, уж слишком одинаковой была схема, да и расстановка героев предполагала всего два варианта. Он принц, она Золушка, или наоборот – она принцесса, он Золуш… хотя наоборот было реже.

      Был момент, вернее, время, когда, обдумав все то, что показали ей обыкновенные буковки, сложенные в вязь многочисленных текстов, она расстроилась от простой и неприятной мысли, которая была, как резолюция, как вердикт, как разоблачение. И мысль эта была такова: любовь и секс неразделимы. Но что вначале – вот главный вопрос, вопрос первичности яйца или курицы. Идеализм, а с ним и романтизм, предполагали первичность Любви. И литература хорошего толка это подтверждала, например, поэзия, в первую очередь классическая, переводная, английская. Все последующее было направлено на опровержение аксиомы первичности Любви.

       В Лене созрел протест. Однажды она решила, что навсегда останется девственницей. Ничего хуже секса нет на этом свете. За него, получается, ты отдаешь душу, вот что самое ужасное. Совершенно добровольно. Быть не такой, как все, знать это и быть сильной – что может быть более влекущим? Никто к ней не прикоснется. А тот, кто осмелится, пожалеет. Она не знает, что сделает, но наглецу придется худо. Какое счастье, что она не то что не красива, а даже не привлекательная. Разве приятно ловить на себе взгляды всех, когда ты хороша собой? Хотя, что такое красота? Есть девушки с правильными чертами лица, но правильность – это отнюдь не прекрасное. Осознание своих достоинств портит любого человека.

Ей смешно проходить неизменный ритуал, предваряемый словами: а вот наш семейный альбом, когда Маргарита завлекает ее в очередные «гости». Люди сами не замечают, что позируют, и это делает их глупыми. Притворяются счастливыми, особенно на фото, глядя на которые, не угадаешь, кто кого на самом деле любит или ненавидит. А какие умные все делают лица! И как стараются выпятить свои самые привлекательные черты! Курносые опускают головы, длинноносые задирают повыше. Женщины тянут шеи, мужчины надувают грудь и втягивают живот.

Мир вернулся. Лена осмотрелась и с удивлением поняла, что ночь закончилась. Выступили из темноты предметы мебели, обрели краски обои. Вещи вернулись. Экран ноутбука потух, только маленькая зеленая искорка показывала, что его не выключали. Лена внезапно почувствовала сонливость. Сладко зевнув, она задернула шторы. Окно стоит не закрывать – пока тихо, город только начинает просыпаться, а воздух так прохладен и свеж! Лежа в постели, можно представить путь огромной воздушной массы из окрестных лесов, от влажных лугов с их мириадами растений с живыми, дышащими стеблями. Где-то далеко отсюда огромные лесные территории, там молчат деревья, или шумят под порывами ветра, или гнутся от дождя и снега. По синему-синему летнему небу плывут ватные облака, и морщится вода в реке от ветра. Как давно она не была в лесу!