Охота на банкира

Позже дело забрал наверх отдел по расследованию особо важных дел о преступлениях против государства и экономики. Бригада следователей в количестве семи человек, отвлекшись от расследования убийств и других тяжких преступлений, относящихся к компетенции российского аналога ФБР, собирала скорлупки от выеденного яйца. Среди прочего провели обыск в «Останкино» и изъяли запись телепрограммы – причем эфирную, а не студийную. Разница в том, что мы сидели в студии два с лишним часа, а в эфир вышло всего 48 минут, которые нарезали редакторы. Полная запись с 12 камер, стопроцентно прояснявшая инцидент, следователей не интересовала. Допросы, на которые меня таскали каждую неделю, выглядели дурной театральной постановкой. «Вы были 16 сентября в «Останкино»? – «Да, был». – «Полонского били?» – «Нет, не бил, защищался». – «Вы хотели его убить или нанести тяжкий вред здоровью?» – «Издеваетесь?»

Адвокаты и акробаты

Вскоре в деле нарисовался Добровинский, ставший адвокатом Полонского, – известный в определенных кругах субъект. Дело в том, что Александр Андреевич не совсем адвокат и не совсем Добровинский. Раньше он был известен под фамилией Кусиков (его дед Рубен Кусиков – младший брат поэта Александра Кусикова, входившего в «Орден имажинистов» вместе с Есениным и Мариенгофом). В возрасте, называемом в документах военкомата призывным, он предпочел уехать во Францию, где проживала его мать, бывшая балерина. Там Кусиков стал Айвазянцем и работал таксистом. В те же годы Айвазянц якобы получил высшее образование, хотя ни в одном европейском образовательном учреждении нам не удалось обнаружить сведений о нем.

В 1992 году, в возрасте 38 лет, этот субъект с уже третьей по счету фамилией Добровинский (никогда не встречал даже женщины, которая дважды меняла фамилию) вернулся в Москву, где открыл юридическую контору. Среди его клиентов были и «авторитетные бизнесмены» – братья Черные, некогда контролировавшие производство алюминия, Семен Могилевич, находящийся в списке самых разыскиваемых преступников ФБР, Евгений Рыбин, воевавший с ЮКОСом. В послужном списке Добровинского встречаются сюжеты, требующие дополнительной информации для анализа, здесь же мы просто упомянем о них.

Весной 1998 года председатель совета директоров «Магнитки» Рашит Шарипов исчез вместе с 30 % акций. Вскоре акции странным образом всплыли у Добровинского, который объяснил, что купил их по поручению некоей иностранной компании. В 2008 году, когда глава сети парфюмерно-косметических магазинов «Арбат-Престиж» Владимир Некрасов попал в тюрьму, у руля компании оказался… Добровинский. В 2013 году этот субъект приобрел печально известный банк «Пушкино», из которого к тому времени его прежний владелец Алексей Алякин вывел все активы. Через несколько месяцев банк «Пушкино» обанкротился, предоставив государству разбираться с «дырой» в 15 миллиардов рублей и более чем 60 тысячами вкладчиков. Имя Добровинского мелькало в прессе в связи с Вячеславом Иваньковым (Япончиком) и другими ворами в законе.

В моем «деле» Добровинский появился во время ток-шоу Владимира Зеленского на канале «Россия», где обсуждали инцидент в Останкино. Он заявил, что намерен не только наказать меня с помощью российских правоохранительных органов, но и подать иск в британский суд с требованием компенсации «морального вреда», причиненного его клиенту, в размере 10 миллионов фунтов стерлингов. В том, что это не пустой треп, я вскоре убедился.

Михаил Фридман, владелец «Альфа-групп», пригласил меня выступить в его клубе «Цвет ночи» в Большом Козихинском переулке. У них был такой формат – приглашают интересного человека на неформальный бенефис. Дают анонс, люди заказывают столики, а потом начинаются ответы на вопросы. Грех манкировать участием в ток-шоу, в котором выступали Дмитрий Быков, Ксения Собчак, Чулпан Хаматова и множество реально очень интересных людей! После часа беседы из полумрака зала выпорхнула девушка с повадками провинциальной фотомодели и сунула мне какой-то пакет.

Так я узнал о существовании британской юридической фирмы Carter-Ruck. Это известная контора, которая судится с публичными фигурами. Среди британских журналистов получить иск от Carter-Ruck считается своего рода признанием заслуг. Например, был процесс с сатирическим альманахом Private Eye. У фирмы возникли претензии по поводу того, что в журнале ее название писали как Carter-Fuck. В ответ на претензию главный редактор Private Eye предложил слово Carter тоже писать через F.

Вручение документов ответчику – стандартный этап британской судебной процедуры. Суд в Лондоне не принимает иска до тех пор, пока ответчик должным образом не уведомлен (именно поэтому покойный Березовский несколько лет гонялся за Абрамовичем, пока не настиг его в магазине Hermès). Привкус дешевого водевиля в моем случае – почерк Добровинского, узнавшего о выступлении из анонсов на сайте клуба: я ни от кого не прятался и не отказывался втретиться с Полонским в суде.