Охота на Белорусском Полесье

Сел на поле. Достал нож, резанул штанину. Слава богу, артерия не порезана. А боль такая, печет, словно кто головешку с костра достал и ногу мою печет. Остановил кровь. Благо со мной всегда в рюкзаке аптечка. Тут подбегают охотники. За меня и в машину. «В больницу едем, или как?» – спросили меня. «Да нет, домой, с кабаном сами разбирайтесь, только лицензию закройте», – напоминаю. А у самого в голове: «Как жену успокоить?» Еду, дернул ногой – и повязка на ноге все мокрая стала. Придумал! Скажу, что на сучок напоролся. Жена-то тоже ветврач, не обмануть. Сразу поняла, как глянула. Начала причитать. «Бинты неси!» – говорю ей. Жена быстренько принесла бинты. Посмотрела и говорит: «Только бинтами не отделаешься. Придется уколоть. И стянуть широкий разрез в местах ниткой». Молчу, терплю, скажи что невпопад – еще больше получишь по «карку», – говорит и смеется при этом мой земляк. – «Да зачем тебе эта охота? Да в магазине все можно теперь купить! – целый день мне жена нотации читала. – Хочешь, скажи мне, фазана тебе приготовлю, курочки домашние есть – всего хватает. Яиц полный «кошель», не знаю уже куда девать!» Тогда долго жена не унималась, все меня пилкой пилила. Лупила словами и плакала. Короче, получил я за такую охоту по полной! Молчу что рыба. И сегодня, когда напоминает мне эту быль: «Что молчишь, воды в рот набрал!» Тут жена прервала свой монолог и посмотрела на меня. Ее как обрезало. Видно, поняла, что зря начала этот разговор. Мне стало понятно – пронесло, – сказал Михаил. – Пора и мне сказать. «Знаешь, дорогая, – говорю ей, – выключи свою «пилку», душу и страсть охотника в магазине ты точно не купишь». Успокоил немного жену. Но другой раз мне этот сучок вспоминает, как на охоту собираюсь. Также помню, как жил в деревне Хочень и до учебы в институте ходил на охоту за речку Ствигу. Очень хочется уехать домой, к этой речке, к своей родной хате, где родился, бросить все на чужбине, – сказал Михаил. – Правда, когда приезжаю сейчас на Родину, то уже не узнаю местность вокруг деревни. Поля да поля кругом. Нет длинных лоз по низинам, ни дубняка, где грибы брали, ни колхозного сада, только редкие дубы остались. Решил местечко Бельков навестить, карасей половить. Так кругом канавы, не перешел. Только ночью мне и снились караси в сметане. Проснулся, а сестра Люда жарит на углях маринованного карпа. Купила по случаю. Чем не карась, хороший карп.

– Мои же хлопчики, как рада, что все тут собрались. Жаль, только постарела сама, как дом наш. Уже 60 лет живу, гвоздя нельзя забить. Одна труха, – вступает в разговор старушка, мама парней, а для меня тетка Маня, соседка.

– Да ты, мама, не горюй, – отвечал Мишка, – еще на двухколесном «коне» и в лес за клюквой, и в магазин едешь. Держись. Все у тебя есть. Или давай-ка поедем к нам – у нас поживешь. Что скажешь?

Замолчала старушка и сказала в ответ:

– Погостить можно! А как же хата без меня? По вечерам молюсь за всех Господу нашему. Да как вспомню хутор свой родной, где девочкой бегала, плачу… Сплю мало, и сон совсем не долгий. Но во сне ко мне приходят все умершие родные. Какое счастье их видеть, беседовать с мужем моим, покойным Алексеем, – сквозь слезы закончила говорить и надолго замолчала старушка.

Долго можно писать об этих событиях жизни на Полесье, но юбилей тетки есть юбилей, и мы тут не одни.

Два брата Куришко Сергей и Михаил

Охотничьи байки

Заканчивался апрель. Полный перепадов тепла и холода. Такая погода негативно влияла на тягу королевской дичи в пойме реки Ствиги – вальдшнепа. Ждал теплый вечер. А еще просил родную планету Земля: пусть небо хмурится и дождик моросит. Такую погоду любит лесной кулик. В сырую погоду земной червяк вылезает наверх на лесных дорогах и становится лакомством для лесного кулика, словно мед для медведя.

Не спеша шагал к месту тяги по высокой дамбе, от маленькой деревушки, что прилепилась к огромному массиву леса и реки Ствиги. О, эта королевская дичь не давалась мне в руки уже несколько охот. Вместе с Алексеем Друк стояли на его фирменном месте, у торфобрикетного завода, где мой друг добыл вальдшнепа, а сам промазал так, что надо было с горя горькой воды напиться. Но разве я в ее плену? Конечно, нет! Все мои мысли были о лесном кулике.

Вдруг с разлива реки взлетел селезень-«француз». Сверкнул в лучах убывающего на западе солнца красивым оперением и был таков. И только тогда я заметил, что река катит свои темные воды у самой дамбы. Красота природы! То разливаясь, то в узком месте бурлит поток, шумит, злясь на преграду в виде бобровой плотины. Рушит старые ветки и упавший камыш, опять разливается вширь. Так засмотрелся, что ногой попал в глубокую колею от трактора и чуть сам не полетел в воду. «А может, так и надо», – шальная мысль пронеслась в голове. Вон же полянка. Через протоку, в ста метрах. А так – шагать по дамбе с добрую версту. «И где моя молодость? Не шали», – тут же кто-то невидимый подсказал мне. И я лишь ускорил шаг.