Охота на бизнесменов

По инструкции калитку на смотровую площадку положено закрывать в любом случае, находится ли дежурный охранник на площадке или внизу. Но, как известно, у всяких правил есть исключения, особенно когда ими руководствуются люди слишком самонадеянные или беспечные. Таких среди дежурных, к счастью, Петропавловский заприметил. Это была вся смена во главе со старшим лейтенантом Лисогором, прозванным арестантами Горным Лисом, суетливым и крикливым офицером, но бестолковым, тупоголовым. Не было еще случая, чтобы он не орал на подследственных и своих помощников, когда наступало время прогулки. Это стало своеобразным ритуалом. Утвердив свое главенствующее положение в изоляторе голосовыми связками и убедившись, что арестованные не затевают во время прогулки никакой каверзы, уходил в дежурную комнату и садился за журнал.

Двое его помощников — старший прапорщик Анучин и сержант Верхоглядов — были под стать своему начальнику, бестолковые и не очень-то усвоившие строгие правила несения службы охранники, а точнее, служба в следственном изоляторе еще не преподнесла им сюрпризов, и несли они ее ни шатко ни валко, по принципу: солдат спит, а служба идет.

Анучин и Верхоглядов дружили. Иногда, когда подследственных уводили с прогулочного двора, Анучин спускался со смотровой площадки и помогал Верхоглядову наблюдать за подследственными: чтобы кто-то кого-то не пырнул, не рубанул ребром ладони по горлу. В это время арестованные обычно обменивались и запрещенными передачами, письмами.

Анучин был высок и грузен, несколько даже мешковат, но силу имел необыкновенную; арестованные рассказывали, что он однажды один усмирил восьмерых драчунов, не поделивших что-то между собою во время прогулки. Подследственные его боялись: от легкой затрещины, на которые он не скупился, голова неделю гудела как церковный колокол.

Верхоглядов, в противоположность старшему прапорщику, был тонок, подвижен, но не отличался ни силой, ни смелостью, потому Анучину частенько приходилось ему помогать.

Петропавловский хорошо изучил манеру поведения каждого из этой дежурной смены. То, что Анучин оставляет смотровую площадку и не закрывает за собой калитку — лучшего и не придумать для побега. Не надо вступать в единоборство. А угнаться за Петропавловским такому увальню — ни за что на свете! И пока он поднимется на площадку, нажмет на кнопку сигнализации, Петропавловский будет у стены здания МВД. Там до угла, ведущего во двор, где нет сетки, он доберется по кабелю. Главное, выбрать время, когда там никого не будет. Таким днем должно стать воскресенье, утренняя прогулка. Надо ждать, готовиться…

3

После поездки в Одессу и выздоровления от гриппа Тобратов еще пару дней поблаженствовал дома и готовился к отпуску. Он очень устал: разоблачение и поимка Петропавловского стоило ему очень дорого, особенно первый период, когда ему, начальнику уголовного розыска, было высказано недоверие. Вначале, правда, негласно, но он сразу это почувствовал: не только начальник городского отдела внутренних дел полковник Зарубин сразу отдалился от него, поставил этакую труднопреодолимую служебную грань, но и некоторые подчиненные шарахнулись, как от чумного. Было чертовски обидно и горько: шарахнулись не потому, что верили в его причастность к бандитским налетам, даже к покровительству бандитам, а потому, что боялись за свое служебное положение, за свою репутацию; действовали по принципу: коль начальник сказал «хорек, а не куница», значит, действительно хорек.

И вот он поймал настоящего виновника. Зарубин, преодолев самолюбие, извинился перед ним, представил материал к награде медалью «За отличие в охране общественного порядка». И снова потянулись к нему люди, вернулись прежние друзья, будто и не чурались его. И он забыл прежнюю обиду, оттаяло сердце, испарилась горечь…

Но не зря кто-то подметил: судьба играет человеком, игра судьбы. С ним она тоже сыграла злую шутку.

Не успела прийти награда, не успел он оформить отпуск, как его вызвали в Москву на Бутырку к следователю Семену Борисовичу Подколодному.

Тобратов наверняка знал: по делу Петропавловского, но и предположить не мог, что маленький тщедушный человек по имени Семен Борисович будет разговаривать с ним не как со свидетелем, а как с подозреваемым в совершенных вместе с Петропавловским преступлениях.

— …Как и где вы познакомились с Петропавловским? — задал он один из первых вопросов, сверля капитана своими водянистыми, прямо-таки крысиными глазами.

— На танцах в Доме культуры, — не удержался от язвительности Тобратов.

Подколодный не возмутился, даже глаз на капитана не поднял, записал ответ в протокол и задал следующий вопрос:

— Кто вам рекомендовал Петропавловского и на каком основании вы взяли его на работу?

— А на каком основании вы задаете мне эти дурацкие вопросы?! — взорвался капитан. — Я что, начальник отдела кадров или начальник городского отдела внутренних дел?

— Но у меня есть сведения, что именно по вашей рекомендации был принят на работу в дежурную часть водителем Петропавловский.