Охота на Ботаника!

Вызывает во мне подобные чувства.

Это меня ранит, да, но и вставляет тоже,

И я никак не могу насытиться этим.

Да, должно быть, это любовь в моей голове,

И она продолжает проклинать моё имя.

И что бы я ни делала,

Мне плохо без тебя,

Я не могу насытиться.

Должно быть, это любовь в моей голове…» *

* Rihanna — Love On The Brain / перевод © Лингво-лаборатория «Амальгама».

Антон

Нет, я никогда не считал, что Агнию можно заставить сделать что-то помимо ее воли. Совершенно точно своей жизнью и желаниями она руководила сама. Об этом говорил ее спокойный и уверенный голос, об этом предупреждал огонь в темных глазах. Я вспомнил ее слова о том, что мне под силу ее остановить, но вовремя опомнился, увидев широкую улыбку на лице девушки и заметив, как этот огонь разгорается решимостью…

Агния сняла короткую куртку и передала мне, оставшись в сарафане. Повернулась, и блестящие волосы медленно ссыпались с ее оголенного плеча на спину густой волной. Рука еще не опустилась, а в нее уже вплелась встретившая нас мелодия. Плавно качнулись бедра…

Она обернулась, коротко взглянула на меня, забрав дыхание, и смело вошла в круг.

Тонкие бретели приталенного желтого сарафана не скрывали гладкость ее матовых плеч и чистоту кожи. Расклешенная юбка подчеркивала линии стройной фигуры и красоту голых ног. Корсак умела двигаться, ее ничего не стесняло, и это стало понятно с первой же секунды не только мне, но и всем любопытным, обратившим внимание на темноволосую девушку.

В двух метрах от музыкантов танцевал ребенок — девочка лет трех-четырех, и Корсак, вскинув руки, закружила вокруг нее, плавно поворачиваясь под мелодичный сингл Рианны, приведя своей компанией малышку в восторг.

Агния на самом деле танцевала, как чувствовала песню, пропуская ноты сквозь себя, смотрела на меня и напевала слова. Все было ей знакомо — и импровизированная сцена, и публика, внимание и восхищение в чужих глазах, но ничего не сковывало тело.

Не смутившись, она приблизилась к микрофону и помогла девушке-вокалистке достойно оформить центральную часть песни — вытянуть самые сложные ноты, идеально повторив за оригиналом все полутона и переходы. Вновь отошла от микрофона, мягко поворачиваясь под музыку, опуская и поднимая руки, покачивая бедрами — идеальная дочь своих знаменитых родителей. Танцуя не для публики, для себя, а потому свободно.

Эта свобода и притягивала взгляды зевак, и, конечно же, мой взгляд тоже.

Ребята-музыканты, смекнув, что народу вокруг прибавилось, продолжили петь, и Агния, засмеявшись, вновь присоединилась к солистке — невысокой, молоденькой девушке с тонким голосом. Она бы наверняка ее перепела, если бы захотела, но не сделала этого, лишь усилив вокал.

Удивительно, как иногда бывает щедра природа. В голове мелькнула мысль: «И что эта девушка делает на физико-математическом факультете? Ей бы учиться в театральном…

Но тогда бы я никогда ее не встретил».

— Танец для моего парня Антона! Морозко! — Агния сложила губы и послала мне воздушный поцелуй. — Для тебя!

И закончила танец смехом.

Поблагодарила ребят-музыкантов, которым уже насыпали в футляр для гитары немало денежных купюр, подняла на руки малышку и чмокнула ее в щеку.

Я тоже приблизился к музыкантам и положил в футляр деньги, достав бумажник из кармана джинсов — не зря же Корсак так старалась. Но если честно, от волнения едва ли соображал, что делаю. Взгляд так и прикипел к девушке — я снова стоял у стены родного факультета в числе других студентов и смотрел, как черноглазая красавица Корсак шла по коридору, а все вокруг оборачивались ей вслед.

Так что же такая девушка, как Корсак, делала здесь… со мной? С таким парнем, как я? С ботаном, который не мог ей ничего предложить?

Ей не давали прохода выпускники, на нее обращали внимание мужчины-преподаватели. Что же брюнетке понадобилось… от меня?! И почему в последнее время мою память все больше ранил наш разговор с Трущобиным? Его однажды произнесенные слова:

«…Сам понимаешь. Такую роскошную девчонку, как Агния, не каждый может себе позволить. Подарки, внимание, то, се… Я уже молчу о ее семье и запросах. У нее одна тачка стоит больше, чем моя квартира. А ты у нас кто? Вроде как пролетарий? Да еще и тип, повернутый на физике.

— Да, все так. И что?

— А то! Не стыкуются параллельные прямые и не рисуется картина маслом, как ни крути…»

Не стыкуются.

Смелая малышка с криком «Папа!» запрыгнула на руки молодому мужчине, а Агния подошла ко мне. Головы любопытных повернулись в нашу сторону… Точнее, в ее сторону.

Она подошла не спеша, с улыбкой и без стеснения — словно мы остались с ней в этой реальности одни, и подняла лицо. Больше не было ни праздных зевак, ни музыкантов, только мы.