Охота на Быкова. Расследование Эдуарда Лимонова

19 августа, в день Преображения Господня, появляется в городе Красноярске господин Березовский. Он посещает КрАЗ в сопровождении гендиректора Баранцева. Говорят, встречался и с Г. Дружининым. 20 августа (по другим сведениям — 18 августа) и.о. главы назаровской межрайонной прокуратуры г-н Дерменев подписал ордер на арест Анатолия Быкова. До этого соответствующее постановление об аресте подписал следователь по особо важным делам прокуратуры края с дислокацией в Ачинске Евгений Коврижных. Речь уже идёт не только о статье 174, но и о статьях 222 (незаконное приобретение и хранение оружия) и 105 (умышленное убийство). Генрих Падва — адвокат Быкова — заявил о правонарушениях в связи с этими обвинениями. Закон об отмывании денег появился в 1997 году, а коттедж построен в 94–95 годах. В деле об убийстве Губина Быков фигурирует лишь как свидетель. Зачем арестовывать свидетеля? Но ещё одно событие, случившееся 23 августа 1999 года в греческом городе Салоники, даёт объяснение всем этим ордерам на арест, посыпавшимся на Быкова. 23 августа в Салониках арестован Татаренков. Так выгодно арестован (с шестью пистолетами, патронами, с гранатами, с фальшивыми паспортами) и так вовремя, что напрашивается простая мысль: Татаренкова готовились взять до этого. Русские знали, что его возьмут, рассчитывали, что выбьют из него показания против Быкова. Потому и посыпались все эти ордера на арест Быкова. Чуть вперёд забежали даже. Несомненно, был сговор с греками или умело навели греков на Татаренкова. Почему раньше не было ордера на арест? Статья 174 плохо и мало доказуема, а статья 222…— очевидно, Олег Ставер или уже отказался от предыдущих показаний, что перевозил для Быкова сумки с оружием, или показался следователям сомнительным свидетелем.

11 сентября 1999 года на съезде ЛДПР в Москве Быков утверждён кандидатом в депутаты, и вошёл в федеральный список от ЛДПР под № 2. Десятым пошёл Струганов, 14 место досталось мэру Назарова Семенкову, 15 номер получил Демин.

17 сентября о том, что Татаренков дал показания против Быкова, первым громогласно заявляет генерал Лебедь. Генерал зачитал письмо Татаренкова Быкову. «Письмо было перехвачено правоохранительными органами России и оказалось у Лебедя», — объяснила газета «Коммерсантъ».

«Вам не снятся убиенные, пусть не вами, но по вашему приказу? Может быть, вы их забыли? Вам напомните? Чистяков, Ляпа, Синий, Толмач, Саша Пятко, в Минусинске Перек, Лобан, в Саяногорске — Сорин, в Москве — Сергей Скоробогатов, в Назарове — Губкин Олег. В Назарове Скоробогатова и Губина знали многие… То-то удивятся ваши избиратели, узнав, кому они отдали свои голоса… Я был верным другом, но не люблю, когда меня предают. Если в меня ударит молния, сразу пойдут факсы во все концы света».

Лебедь заявил, что материалы по убийствам, упомянутым в письме Татарина, уже изучаются Генпрокуратурой. И посоветовал местным жителям забыть Быкова и расслабиться.

Забегая вперёд, заметим, что Быкова не забыли и через год: 41 % от избирателей Красноярска 10 декабря 2000 года отдали свои голоса за «Блок Быкова», а лебедевскому блоку «Честь и Родина» достались мизерные 1,7 % — последнее место в списке.

Но продолжим хронологию. 3 октября Быков дал интервью «Итогам», находясь «в одной из небольших европейских стран». 31 октября Быков, ехавший в машине с шофёром из Югославии в Венгрию, арестован венгерскими пограничниками. У него был паспорт на его собственную, как полагается, фамилию. Шофер после проверки был отпущен. Быков заключён в местный СИЗО в городе Печ, затем переведён в тюрьму г. Будапешта.

«В центральном следственном изоляторе Будапешта у Быкова один сосед по камере — русский. Конечно, в камере нет никаких телевизоров, но кормят сносно. Каждый сотрудник изолятора знает своё дело и не допускает нарушений закона», — отмечал Генрих Падва, побывав у своего подзащитного. «Арестанту разрешают сделать один звонок в день своему адвокату (не более пяти минут длительностью), а по выходным разрешают пообщаться по телефону с родственниками».

Пока Быков сидит в венгерском изоляторе, занимается гимнастикой, отжимается от пола, происходит позиционная война между его адвокатами и представителями следственных органов и прокуратуры. Нет-нет да и Лебедь выпустит несколько залпов. Или в Лебедя выпустят. Так, Генрих Падва резонно объясняет прокуратуре и общественному мнению, что письмо Татаренкова огласил, дал ему ход не следователь прокуратуры или УВД, а губернатор. На тот момент (и это известно и запротоколировано) правоохранительные органы просто не располагали этими данными. Следовательно, с самого появления на свет «показания» Татаренкова (на которых и базируется обвинение) являются документом политическим, а не процессуальным. Как и само дело Быкова является политическим.