Охота на Быкова. Расследование Эдуарда Лимонова

«Садится за руле бронированного „мерседеса“. Разговариваем, Анатолий Петрович сам ведёт машину. За ним следуют два джипа с охраной. Разговаривает со мной, вдруг по рации: „Почему отстал один из джипов? Чего там за лодки? — по берегу Енисея едем. — Проверили?“ Любит всех строить. В „Сибчеллендже“ в октябре говорит мне невинно: „Давай проведём турнир 30 января!“ Международный! К нему же готовиться надо по-нормальному год, ну полгода! Связаться с участниками, договориться… Но отвечаю: „Проведем!“ Где-то в декабре, играет в карты, с Блиновым: „Смотри, Георгий, я с тебя спрошу! …А ты не улыбайся!“»

Сцена великолепная, но не этим «спрошу» и «не улыбайся» — их сакцентировал Георгий. Быков всё-таки играет в карты с Блиновым! Играл, по крайней мере. Душа, очевидно, отдыхала. Просто, как пацаны с улицы, сели — и в карты, потасовав колоду. Это в фильм просится. Сидит такой человек, председатель всего, чего можно, по слухам, один миллион в день долларов зарабатывает, или, если верить аналитику Новикову, около 100 миллионов тех же долларов в год, а вот в карты с другом юности. И я ничуть не иронизирую: из цепочки таких вот эпизодов и складывается сногсшибательная жизнь.

А когда Быков рот в Законодательном собрании открывает, смеётся, вдруг спохватился, по сторонам огляделся, не видел ли кто, — Пащенко видел и мне рассказал. И последнее — это с Блиновым: олигарх в карты играет. В этот момент, когда Рогаченко мне это сообщал, я понял, что книга моя состоится и будет иметь успех. Уже состоялась.

Рогаченко был нужен Быкову, может, и не столько как организатор турниров, а скорее как образованный человек. Рогаченко любит Милоша Формана («Мой любимый режиссёр!»), читает серию «Проклятые короли», слушает нечто общее с Тихомировым, а тот подкованный музыкально товарищ; Рогаченко рассуждает об Александре Македонском и Чингиз-хане, он на голову выше обычного окружения Быкова, будь это даже гендиректор КрАЗа Баранцев. Быков инстинктивно тянется вверх, учится и потому задерживает возле себя Георгия. Турнир проводят успешно, 30 января 2000 года. Открывается турнир пением Надежды Бабкиной. Боксеры выбраны отличные. И те, что запечатлены навеки рядом с Анатолием Петровичем на плакате, выпущенном к турниру, тоже: по бокам от него стоят Сайтов и Лебзяк, вскоре ставшие олимпийскими чемпионами. Это к тому, что не пыль в глаза был турнир, а собрали действительно талантливых парней. Лучших. Присутствуют важные гости. И Усс, уже председатель ЗС края, и брат Черной. Третий брат Черной должен был вручить награду боксёру из Узбекистана. Но пары поменяли, без ведома Рогаченко или Быкова. Потому вручил награду кто-то другой. И третий брат оказался без почётной миссии. Быков наорал на Рогаченко.

Георгий Рогаченко:

«Все поехали на банкет, а я поехал собирать вещи. Там они между собой разобрались, кто виноват в замене… Звонит человек, который сменил пару: „Георгий, ты пойми, если ты не приедешь, то в Красноярске мне не жить! Я приеду, свяжу и привезу тебя!..“ Пришлось ехать».

Нас прерывают. Входит человек и сообщает, что в помещении фирмы «Сибчеллендж» (где я в сентябре познакомился с Быковым) идёт обыск.

«Обыск, как народное гулянье, регулярное развлечение, — острит Рогаченко. — Как нету, так вроде что-то и не то».

Я в свою очередь рассказываю, как при обыске у одного нашего пацана в Москве невозмутимый мент сказал возмущавшейся матери партийца: «Он ведь у вас революционер? Какая же революция без обыска…» Все смеёмся. А за этим смехом тюремные камеры. У них сидит лидер. У меня… Через несколько дней, 17 ноября, в латвийской тюрьме оказываются 8 национал-большевиков: трое за то, что захватили (с муляжом гранаты «лимонка» в руке) собор Святого Петра в Риге, четверо — за незаконный переход границы и один за то, что якобы организовал захват собора. Наши миры близки, быковский и мой.

Меня предупредили, что Георгию нельзя доверять «всего». Предупреждение излишнее, поскольку я давно не доверяю никому. Всего. Но частично посвящать людей в половину, в четверть, в десять процентов моих военных тайн всё же приходится, иначе задачи выполнены не будут. Я думаю, его предупредили, чтобы он не доверял мне. Но Анатолий Петрович 26 сентября в его присутствии дал добро на книгу.

Мы пьём кофе, говорим, а как будто ходим друг подле друга концентрическими кругами. Мне от Георгия ничего не нужно, аванс я получил от издательства «Лимбус Пресс», машину мне даёт, если нужно, «Авто-Радио». Хотя неверно: мне нужны от Георгия атмосфера, разговоры о Быкове, потому что мне нужно понять, как Быков устроен. Все другие более закрыты. Георгий тоже закрыт, но мыслит словами, потому разговаривает.

В ВПШ учили литературе. В ЦК ВЛКСМ поощрялись литературные способности и воображение. Все другие люди Быкова мыслят товарами, деньгами, мячами, спортивными состязаниями, статьями и репортажами. А Георгий…