Охота на черного короля

– Дросселем. Вот он… Нет, не так резко! Подай немного вперед… И за штурвал пока не берись. Да, все правильно. Есть впереди какое-нибудь место для посадки?

– Есть. Вон она, Ходынка…

– Потешно… Движение по кругу. Как и все в жизни…

Ишь, на философию ее потянуло! Небось, когда держала его на прицеле «Баярда» и неслась громить Кремль, ни о какой философии не думала.

– Что теперь?

– Подними нос градусов на десять… Теперь заходи на посадку. Включи фары.

– Мне не нужно, я и так вижу.

Удлиненная передняя часть бомбардировщика заслоняла обзор, поэтому Вадим раз за разом перевешивался через борт. Спереди прытко набегали ангары, возле которых суетились вооруженные человечки. Они смотрели на мчащуюся с неба громокипящую машину, передергивали затворы винтовок и пугливо перекрикивались.

Чтобы не врезаться в постройки, Вадим отвернул самую малость в сторону. Сильно не размахивался: поле, конечно, просторное, но без сноровки можно и не вписаться.

– Дроссель! – скомандовала Надин, выкашливая кровавую юшку. – Гаси скорость!

Двигатели стихли. «АНТ» клюнул носом, от души приложился колесами к мерзлому полю. И побежал, погромыхивая костылем, как торопыга-инвалид.

– Тормози! Педаль!

Вадим нажал на тормоз чересчур импульсивно, аэроплан занесло, и левое крыло зацепило наблюдательную вышку. Топорное сооруженьице должно было рухнуть, но каким-то чудом устояло, скособочившись и приняв черты Пизанской башни. «АНТ», невзирая на свои габариты, крутнулся детским волчком, пропрыгал еще саженей десять и, в конце концов, застыл. Лопасти пропеллеров замедляли обороты.

Вадим еще не верил, что все обошлось. Он сидел, вкогтившись в штурвал, – пот стекал по его щекам, срывался вескими каплями. Распиравшая мышцы сила утекла, и конечности сковала болезненная слабость.

Он не знал, что в то самое мгновение, когда шасси бомбардировщика коснулись посадочной полосы, в темном кабинете, в здании Главнауки, Аннеке вскрикнула и замертво упала на руки Барченко.

– Можешь отпускать, – разрешила Надин. – Мы уже на земле.

Вадим заставил себя разжать руки. Бомбардировщик, стоя на месте, все еще подрагивал, как конь после изматывающей скачки. От разогретых моторов шел пар.

Приключения закончились. Вадим смотрел на бегущих к аэроплану военных и думал о том, как препоручит им сейчас Надин и потребует немедленного доклада Бокию… Да что там! – при чем тут Бокий? Докладывать надо на самый верх. Спасены ценности, авиамашина и, как оказалось, весь правительственный синклит…

Но какова Надин! Не ждал от нее такого великодушия. Неужели воскресли в ней давно угасшие чувства? Вспомнила ночи, которые они проводили вдвоем среди полярных просторов, когда в выстывшей палатке тела от страсти раскалялись так, что могли растопить вечную мерзлоту… Воистину невозможно постичь женщину!

Вадим посмотрел на нее. Надин лежала, привалившись к боковине отсека, и нехорошо улыбалась.

– Ты чего? – спросил он, и в сердце иглой кольнуло беспокойство.

– Ничего. Ты еще никогда не выглядел таким потешным…

Спеленутая ремнями, она еле дышала. Вадим освободил ее от стяжек и подумал, что до больницы она, пожалуй, не доживет.

Подбежали служивые, обряженные в форму политуправленцев. Это были люди Менжинского, которые заканчивали осмотр аэродрома. Появление исчезнувшего бомбардировщика стало для них абсолютной неожиданностью.

Вадим выбрался из кабины на крыло и спрыгнул на землю.

– Товарищи!..

На него нацелились винтовки и наганы.

– Заткни поддувало, контра! Молчать, пока зубы торчать!

Знакомый голос, деревенские интонации. Да это же тот мужлан, что прибыл по зову Бюхнера в подвал Дома Советов!

Вадим предпринял еще одну попытку объясниться:

– Товарищи, я вернул аэроплан и деньги. Мне нужно связаться с Феликсом Эд…

Ему заехали прикладом, и он замолчал. Умеючи обыскали с ног до головы, но ничего существенного не нашли.

– Глянь, что там, наверьху, – повелел начальственный грубиян кому-то из своих.

Сухощавый парнишка прислонил винтовку к колесу и залез в кабину, где лежала Надин. Оттуда зазвучало требовательное:

– Кто такая? Подымайся!

– Не могу… Я умираю…

– Кто у вас за главного?

– Арсеньев. Он все придумал, мы только помогали. Он всех убил: двоих на Колодезной, поищите… Абрамова выбросил из аэроплана…

– Что-о?! – Вадим устремился к стойке шасси, чтобы взобраться наверх, но его схватили, заломили руки за спину.

– Охолони, недобиток! – Мужлан поддал ему ногой. – Зря я тебя тогда в «Метрополе» не расписал под орех…

Так вот что задумала Надин! И вот почему давала советы, как посадить аэроплан. Последняя месть, самая коварная.

– Не верьте ей! – заговорил Вадим взахлеб. – Это она все придумала, я ничего не знал. Меня обманом захватили, заставили нести деньги… Дайте мне позвонить!

Ему влепили рукояткой нагана по зашейку.

– Не гавкай! На Лубянке из тебя живо всю мякину выпотрошат…

Надин еще что-то говорила, но голос ее слабел. Последнее, что услышал Вадим, было слово «потешно».

– И энту сюда тащи! – закинул голову неотесанный командир. – Харэ с ней бобы разводить!

– Не можно, Антип Еремеич, – гукнул сверху паренек. – Кончилась она…