Охота на черного короля

Когда иностранцы были в сборе, подъехали советские шахматисты. Из них к престижному соревнованию были допущены игроки, занявшие первые восемь мест на чемпионате СССР, который состоялся этой же осенью, плюс двое – Богатырчук и Зубарев – получили персональные приглашения. Вадим, как работник «Шахматного листка», знал почти всех, но был среди них один, с которым ему прежде пересекаться не привелось.

Звали его Борис Верлинский. Насупленный, похожий на сыча, отрешенный от окружающей действительности – таким он представал на немногочисленных фотографиях в спортивной периодике. Коренной одессит, он после революции переехал в Москву, но ввиду крайней болезненности много времени проводил в лечебницах.

С ним вышла неловкая история. Это было восьмого числа, накануне открытия турнира. Вадим подъехал к «Метрополю» на велосипеде. У входа, как обычно, табунились кинематографисты – снимали сцену. Стрекотала камера, покрикивал режиссер. А невдалеке, лицом к стене, стоял кто-то – в вытертом полушубке, без головного убора – как соляной столп и не двигался. Живой ли? Вадим, катя велосипед рядом, подошел, окликнул. В ответ – ни звука, ни движения. Тогда он дернул незнакомца за плечо.

– Эй, друг! Ты меня слышишь?

Тот заторможенно обернулся. Вадим всмотрелся в сонное, словно закаменевшее лицо.

– Простите… Вы Борис Маркович?

– Я… – Голос донесся как будто из подземелья, глухой и утробный. – Вер…линский… А вы?

– А я – корреспондент «Шахматного листка». Арсеньев. Будем знакомы?

Верлинский слабо пожал протянутую руку. Смотрел он не в глаза Вадиму, а, что называется, в рот. Это коробило, но не делать же замечаний вице-чемпиону Москвы, который на днях будет играть с сильнейшими мира сего!

– Борис Маркович, что вы скажете о ваших соперниках? – Вадим сел на своего профессионального конька. – Как по-вашему, неучастие Алехина, Нимцовича и Мароци изрядно ослабило состав?

Верлинский помолчал, а затем с натугой выдавил:

– Мне… т…рудно… гов…ворить. Состав под…ходящий… другого… не надо.

«Глухой! – осенило Вадима. – Читает по губам и говорит, не слыша самого себя… А я к нему с вопросами!»

Он повинился, закруглил интервью и, гремя велосипедом, вкатился в гостиницу. Там, найдя укромный закуток, Вадим черкнул в блокноте: «Верлинский – ???» Непростой он, этот Борис Маркович, надо бы о нем разузнать побольше. Да и об остальных участниках турнира тоже. Что с того, что они признанные мастера? Неблагополучный элемент может затесаться даже среди великих. Эпоха нынче такая, что девиз номер один: никому не доверяй и всех проверяй. Этому и Барченко учит.

Закончив дела в «Метрополе», Вадим потрюхал домой. Педали он крутил с ленцой, обдумывая по дороге, чем бы заполнить высвободившийся вечер. Ничего срочного не предполагалось: можно посидеть над статьей, навестить Макара в больнице или перетолковать с Александром Васильевичем относительно сделанных наблюдений. Тот же Верлинский – чем не тема для обсуждения?

Перебирая в уме варианты, он выехал на площадь Революции, представлявшую собой большой пустырь. Здесь всегда было как-то неуютно – Вадим старался проскочить это место поскорее, вот и сейчас поднажал: велосипед, разгоняясь, заскрипел всеми своими частями. Мимо проплыл памятник Марксу и Энгельсу, установленный еще в восемнадцатом по проекту скульптора Мезенцева. Памятник странный: трибуна, на которой громоздились основоположники коммунизма, смахивала на циклопическую бочку, и два заросших неопрятных мужика словно тонули в ней. Местные прозвали монумент: «Бородатые купаются». К счастью, его возводили впопыхах из чего попало, и он, простояв всего ничего, уже разрушался. Скоро снесут на радость москвичам и гостям столицы.

Из-за постамента внезапно вышла девушка в смешной куцей шубенке и по-деревенски повязанном пуховом платочке. Задрав голову, она загляделась на Маркса и не заметила, что на нее несется велосипедист. Вадим в последний миг успел отвернуть и с разгона влетел в афишную тумбу. С нее, как осенние листья, посыпались измочаленные дождями лоскутья объявлений. Вадима выбросило из седла, он распростерся в полете, как лягушка, и чебурахнулся в колючую смерзшуюся грязь.

Девушка ойкнула и подбежала к нему. Вадим, матерясь хуже портового грузчика, встал на зашибленные колени, осмотрел извазюканную шинель и только после этого, не переставая ругаться, перевел взгляд на виновницу аварии.

– Какого… ты ворон считаешь? Глаз нету, что ли? А если б я… – Вадим наладился расписать ей в красках, что было бы, не успей он вовремя среагировать, но язык разом прилип к гортани.

Милое наивное личико, искаженное смятением и озабоченностью, разгладилось, на розовых, не тронутых косметикой губках возникла счастливая улыбка.

– Вадим! Ты?! Хвала Великому Аййку, я тебя найти!

– Аннеке?.. – проговорил он, не веря глазам.

Чудеса изредка случаются, причем именно тогда, когда ты этого совсем не ждешь.