Охота на Чупакабру

Следующий кадр – сижу на стуле лицом к ней, ее ноги на моих бедрах. Глаза в глаза, грудь к груди. Глубоко в ней, втискиваясь, вбиваясь до предела. И ничто не мешает почувствовать ее всю, горячо, плотно, влажно.

Какой же это кайф – когда вот так, кожей к коже, и снаружи, и внутри.

Но тут же с ужасом понимаю, что сдержаться не смогу. На этот раз – точно не смогу.

Оказывается, и не надо. Сжимаю ее за попу, с силой насаживая на себя, и уже на третьем толчке она с громким стоном выгибается назад, вцепившись ногтями в мои плечи. Боль замыкает цепь, догоняю, сливаясь с ней в одной общей судороге, в таком мучительном наслаждении, что молча перенести его невозможно. Хриплое звериное рычание – и опустошение, полное, до звона.

Янка тихо поскуливает и ерзает, прижимаясь ко мне, чтобы поймать последние отголоски удовольствия. Вся в испарине, волосы на висках слиплись, а пахнет от нее так остро и пряно, что понимаю: пауза будет недолгой.

Ну что ж, переобуваться не надо, подожди немного, чертовка, сейчас продолжим. Хотя стул, конечно, придется потом основательно почистить.

Наклоняюсь, слизываю пот с ее груди, покусываю по очереди острые соски, шепчу всякие глупости – нежные, грубые, отчаянно непристойные. Чувствую ее дрожь и то, как она дразнит меня, сжимая и отпуская.

Чуть отклоняюсь назад, глядя на кольцо границы между телами, и знаю, что наши взгляды сейчас пересеклись на ней. Лучи солнца – как прожектор, освещают каждую складочку, каждую впадинку. Такого я еще никогда не видел – так откровенно, так отчетливо.

Облизав палец, медленно обвожу по кругу, делаю остановку на влажном бугорке, который так и льнет к нему, как будто просит ласки. Снова и снова слизывая с пальцев горько-соленый сок, глажу его. Вижу, как он набухает, а вместе с ним, раздвигая вход, растягивая сжимающее его кольцо, наливается кровью и большой компаньон.

Ну что, сумасшедшая моя, продолжим?

*Скрэт - саблезубая крысобелка, персонаж серии анимационных фильмов "Ледниковый период"

**Слова советника из фильма "Снежная королева" (1966 г.)

28

Яна

Играть со слабым соперником всегда скучно. Ты или поддаешься ему, или боишься обидеть своим выигрышем. С сильным – все с точностью наоборот. Или знаешь, что он тебе поддается, или чувствуешь себя лузером. И только с равным получаешь настоящее удовольствие. Особенно если понимаешь, что поражение в этой схватке ничем не хуже победы.

Все произошедшее с того момента, когда Вадим сказал: если люблю одну женщину, другие перестают для меня существовать… Наверно, я была как пьяная. Хотя и понимала, что это не признание в любви ко мне. Пока еще нет. Потому что он и сам толком не понимает, что же такое на него свалилось. А вот я…

То, что ответила я, было правдой. Но поняла это только сейчас. Что спрятала свои чувства от себя самой. Заперла в дальней башне, как прикованного цепями Кощея, и даже поверила, что с ними покончено. А получилось по известному выражению о том, что твое от тебя никуда не денется. Хоть через полтора десятка лет.

Я никогда еще не чувствовала себя настолько свободной. И настолько счастливой. Эйфория – дразнить, заводить, умирая от нетерпения, подчинять и подчиняться. Переплетать в одно целое «мой» и «твоя».

Безумство…

Впрочем, безумством было другое.

Я никогда так не рисковала, усвоив урок накрепко с первого раза. Никакого опасного секса, никаких «сегодня можно» или «не бойся, я себя контролирую». Спасибо, нет. Только с защитой. Смешно сказать, я не представляла, как это невероятно, когда ничто не мешает по-настоящему чувствовать друг друга. Тот самый первый раз, ясное дело, не в счет.

Похоже, у меня окончательно сорвало тормоза. Про резинки мы действительно забыли. Что надо было сделать - одеться и побежать в аптеку? Или обойтись альтернативными способами? Да, наверно. Но… страх и благоразумие вдруг куда-то испарились. Осталось только желание – и нетерпение. Такое, когда черт с ним со всем.

В конце концов, двадцать восьмой день. Цикл у меня был регулярным, все работало, как часы. Грудь набухла, поясницу тянуло – верные признаки того, что если не к утру, то к обеду организм выкинет красные флаги.

Между прочим, Настя, понадеявшись на это, родила двойню, сказал с порога здравый смысл, собравшийся снова улизнуть на гулянку. Но поскольку он хлопнул дверью, я махнула ему вслед рукой. И вообще махнула рукой. На все.

Ду-у-ура!!!

Это он крикнул уже из такси, отъезжая.

Может, и дура, даже наверняка, но было действительно невероятно. Даже если б это стало самым последним моим сексом, я смело смогла бы сказать, что женская жизнь удалась. Ну а если не последним – то вдруг может быть еще лучше? У меня были все возможности, чтобы проверить.

Уже поздно ночью, обвив по мгновенно сложившейся привычке Вадима руками и ногами, эдаким вьюнком-колокольчиком, я подумала сквозь дремоту: а что, если доктор Перль был прав и «все врут календари»?

Ну а что тогда? Значит… рожу… маленькую Чупакабру.

Ну а проснулась я вовсе не в таком благодушном настроении. То ли наступило похмелье, то ли мысль о маленькой Чупакабре за ночь переварилась не в лучшую сторону.