Охота на Чупакабру

Вадим еще спал, в живот мне упирался роскошный утренний стояк, который мы до этого три дня подряд использовали по назначению, дружно сойдясь во мнении, что грех пропадать такому великолепию. Как будто и не занимались вечером и ночью тем же самым в промышленных количествах. Но сейчас… не хотелось???

А вот да. Не хотелось.

Потому что в животе поселился гнилой зуб.

Осторожно выпуталась, глянула под одеяло – нормально, вовремя успела. Встала и ушла в ванную. То, что обошлось без последствий, настроение не улучшило. Ну… не сильно улучшило.

Вчера была такая конкретная злость – яркая, прозрачная. А сейчас – мутное и унылое раздражение, похожее на невскую воду у спуска на набережной. Стоя под душем, я пыталась отмотать назад цепочку невнятных мыслей, пробежавших огородами. Впрочем, ничего сложного в этом не было.

Пять дней коту под хвост. Конечно, это дело никогда никому не мешало, но… учитывая наши и без того ограниченные возможности, было обидно. Особенно потому, что до отъезда Вадима в Москву как раз пять дней и осталось. В субботу его реабилитация заканчивалась.

Вот! Вот оно! Тут уже не отмахнешься от вопроса «а дальше?». Задавать его было страшно, потому что единственный ответ, который меня устроил бы, относился к области ненаучной фантастики. В Москву я не хотела – да меня туда, кстати, никто и не звал. Встречи по выходным пару раз в месяц – ну такое себе.

Вадим вышел на кухню, когда я готовила завтрак. Прислонив костыль к столу, обнял одной рукой, вторую запустил в трусы.

- Чупин, руки убери! – зашипела я.

- А чего так? – удивился он, но уже нашел веревочку от тампона и легонько подергал. – Открывай, сова, медведь пришел. Так бы и сказала: извините, мужчина, но вам придется пять дней посидеть на минетной диете. Главное – чтобы не как вчера в лифте.

Хохмить не хотелось. Даже просто отвечать. К счастью, его внимание отвлек умильно мурчащий предатель, требующий пропитания. А потом, похоже, смекнул, что я не в настроении, и шуточки свернул. Быстро позавтракали, собрались и поехали в академию.

Объезжая очередную пробку, я выехала на относительно спокойную улочку и встала на светофоре, собираясь повернуть налево.

- Поворотник включи! – буркнул Вадим, уткнувшийся на заднем сидении в телефон. Видеть, что я делаю или не делаю, он никак не мог, разве что по слуху определил. По отсутствию щелчков.

По правде, меня трудно было назвать идеальным водителем, и к замечаниям я обычно прислушивалась, но тут вдруг сорвало. Проигнорировав его реплику, фыркнула:

- Нет сзади никого.

- Твою мать, Яна! – рявкнул он, шлепнув меня по плечу. – Если ты не делаешь этого на автомате, при любом перестроении и повороте, значит, запросто не сделаешь и при необходимости. И это может стоить жизни. И, кстати, давно хотел тебе сказать. Придвинь кресло ближе. Только водятлы ездят с вытянутыми прямыми руками. В пиковой ситуации напряжение отнимет время для реакции. А при лобовом ударе ломает руки как минимум в запястьях и локтях. Какой баран учил тебя ездить?

Учил меня Влад действительно не совсем тому. Или совсем не тому. И, возможно, Вадим был прав, но раздражение выплеснулось, как суп из кастрюли.

- Знаешь что? Я за рулем двенадцать лет. И в аварию попала только один раз, не по своей вине. Не нравится, как я вожу, - езди на такси.

- Да, Яна, не нравится, - ответил он подчеркнуто спокойно, но ясно было, что кипит не меньше, чем я. - Очень не нравится. А еще больше не нравится, что ты огрызаешься, когда тебе по делу говорят. Одна бабская тупость за рулем мне уже очень дорого обошлась. Хватит. Повернешь – вон там на остановке тормозни. Вечером можешь за мной не приезжать. Сам доберусь. Будешь к шести дома? Ну и отлично.

Мда… Приехали…

Вадим

То, что Скрэт мой злобный встал не с той ноги, я заподозрил сразу, как проснулся. Потому что никто не прижимался ко мне тесно-натесно и не проверял некоторые фрагменты тактильно на предмет боеготовности. И вообще рядом никого не было. Подождал немного, не вернется ли, протянул руку за телефоном.

Пора вставать. Могла бы и разбудить.

Яна возилась на кухне. Я быстро сполоснулся и вышел к ней. Она стояла у плиты в расстегнутой клетчатой рубашке поверх трусов и лифчика. Лапы так и потянулись к ней. И не только лапы. Ну что делать, если у нее ноги… нет, ножки – стройные, красивые, с ямочками на коленках. А попа! Я просто умирал от ее попы. А ведь в первый день засомневался, есть ли она вообще.

Из-под рубашки соблазнительно выглядывало кружево, из-под кружева – две складочки, которые тянуло обвести пальцами. Что я и сделал. А потом пробрался дальше – ну надо же было проверить, не сбежало ли за ночь одно стратегически важное место. Но напоролся на сердитое фырчанье. А заодно и на нитку от тампона.

Эвона че! Ну и чего было шипеть, спрашивается? Подумаешь, проблема.

Пошутил не слишком изящно, ответа от системы не получил. Понял, понял, не дурак. Беги, дядь Мить*. К счастью, кот потребовал свою утреннюю жратву, что позволило ретироваться из Янкиных трусов с достоинством, а не поджав хвост.