Охота на демиурга

- Откуда ты знаешь? - рычал орк, стараясь высвободиться из её железной хватки.

- Пожалуйста, просто поверь мне, - шептала Ленни, заглядывая ему в глаза. - Поверь, я ведь ни разу вас не подводила.

Рым на несколько секунд застыл, а затем, вздохнув, кивнул.

- Хорошо. Но если с Линн что-то случится...

- Не случится, - рассмеялась девочка, а потом сказала очень тихо, себе под нос, так, чтобы орк не расслышал: - Она сейчас в надёжных руках.

... Какое-то время никто не замечал, что Эмиландил и Робиар так и стоят друг напротив друга, только эльфийка смотрела на своего отца, а вот Повелитель разглядывал отнюдь не дочь... а Луламэй.

- Лем? - наконец, выдохнул Робиар, делая шаг навстречу сестре императора. - Леми? Это... ты?

Только тут наконец все без исключения обратили внимание на то, что происходит в самом центре комнаты.

Дориана и Эдигор, обернувшись, тоже уставились на побледневшего Повелителя, замершего в двух шагах от Луламэй. Он протянул к ней руку, словно хотел и боялся коснуться девушки.

- Нет, - сказала принцесса, улыбнувшись. - Меня зовут Луламэй, Повелитель. Я - сестра императора.

Робиар, вздохнув, резко опустил руку. Лицо его посерело, глаза, пару минут назад загоревшиеся, потухли.

А потом он развернулся и вышел из зала через ту же дверь, в которую немногим ранее вошёл по приглашению императора.

- Отец! - воскликнула Эмиландил и побежала за Повелителем. Следом хотели ринуться Эдигор, орк и тёмноволосый человек, избранник эльфийки, но Ленни резким жестом руки остановила всех.

- Не нужно, - покачала головой девочка. - Они сами разберутся. Герцог, расскажите пока императору о том, что с вами случилось на обратной дороге во дворец.

Услышав это предложение, напоминающее приказ, Люк только улыбнулся - уж что-что, а некоторые манеры Ленни точно переняла от Эллейн.

Между тем эльфийская принцесса всё-таки догнала своего отца в одном из длинных коридоров замка.

Робиар стоял у окна, неподвижный и мрачный, застывший, как тёмное изваяние, и молчал.

Он так ничего и не сказал Эмиландил, пока она за ним бежала. Ни единого слова.

- Отец... - прошептала эльфийка, подходя немного ближе. Она пыталась понять саму себя, осознать, зачем побежала за Повелителем, но не могла.

- Ты всё ещё называешь меня так, - вдруг сказал Робиар, по-прежнему застывший, как камень, не поворачивая головы. - Зачем, Эмиландил?

Эльфийка сжала кулаки.

- Потому что ты - мой отец. Что бы ни случилось, ты всегда им будешь. Хоть ты и ненавидишь меня.

- Ненавижу? - прошептал он, горько усмехнувшись, но Эмиландил этого не увидела. - А ты? Разве ты не испытываешь ко мне ненависти... дочь?

Она ответила, не колеблясь ни секунды:

- Нет, отец. Не испытываю.

У Повелителя чуть дрогнули плечи.

- Разве? А мне казалось...

- Тебе казалось. Но это не так.

Они замолчали.

Робиар смотрел в окно, на императорский парк, где в зелени деревьев, на берегу пруда, ему чудились две фигуры - женская и мужская, сжимающие друг друга в объятиях. "Кажется, Аравейн наконец встретил ту, которую так долго ждал", - подумал Повелитель, не испытывая по поводу этого, впрочем, никаких чувств.

Он ничего не чувствовал... уже очень давно.

А Эмиландил улыбалась. Она смотрела на затылок своего отца и улыбалась.

- Однажды, когда мне было пять лет, ты решил прогуляться вместе со мной по нашему парку. Было, кажется, лето - я помню яркое солнышко, зелёные листья и траву, цветы и совершенно чудесный запах в воздухе. Я, наверное, даже смогла бы нарисовать этот день, если бы умела хорошо рисовать - так он отпечатался в моём сознании.

Мы шли по дорожке, ты держал меня за руку, и я чувствовала себя такой счастливой, что просто разрывалась на части. А потом вдруг я заметила в траве мёртвую птицу... маленькую, почти птенца. Я так расстроилась, что в такой чудесный, волшебный день - и вдруг мёртвая птица. А ты взял её в руки и сказал: "Про нашу тёмную магию, Эми, рассказывают много ужасов, но помни - то, что может причинить боль или убить, может и вылечить, спасти жизнь. Наша магия - тёмная, это правда, но ничто не мешает ей при этом нести свет". А потом ты раскрыл ладони, и птичка, чирикнув, улетела прочь, живая и здоровая. Ты разогнал ей кровь и пустил сердце, теперь я понимаю. Но тогда...

Эмиландил подошла вплотную к Робиару и осторожно дотронулась кончиками пальцев до его плеча.

- Тогда это стало для меня настоящим чудом. Самым лучшим, что случилось со мной в этот день. И ты... ты был самым лучшим. И я просто не могу ненавидеть тебя, отец. Пока в моей памяти ещё есть это воспоминание... Я спрятала его очень глубоко, так глубоко, чтобы никто не мог достать. Я хранила его, потому что я верю в тот день. Верю... по-настоящему верю в своего отца. Тот день... он был в моей жизни, и он был самым лучшим.

Принцесса замолчала, но через мгновение, так и не дождавшись реакции от Робиара, продолжила: