Охота на дьявола

Совсем непросто красться по незнакомому дому ночью, а стучащая по тонкому ковру трость не способствует маскировке. Я морщилась каждый раз, когда она касалась пола, и молилась, чтобы дядя крепко спал. Однако после утреннего расследования он, скорее всего, изучает записи, в надежде, что инспектор Бирнс все же пришлет весточку в такой час.

Миссис Харви жила на том же этаже, что и мы с Лизой, и не стала бы поднимать шум, застукав меня. На самом деле она скорее подтолкнула бы меня к комнатам Томаса, весело напевая себе под нос. Во время плавания на «Этрурии» она практически подстрекала меня тайком навестить Томаса, передав мне записку, в которой он просил о встрече в полночь.

Я была очень рада, что отец с тетушкой еще не приехали. Было бы невозможно предсказать, где каждый из них окажется в этот час. После маминой смерти отец плохо спал и по ночам бродил по коридорам нашего дома, как неприкаянное привидение.

Дверь Томаса была приоткрыта. Я посмотрела в щель: любопытно, чем он занимается. Не удивлюсь, если он предугадал мой неожиданный визит. Лампа на прикроватной тумбочке горела, а в углу тихо потрескивало пламя. Сама комната была темно-синей, словно самые темные глубины океана.

Резная мебель красного дерева и мрачная цветовая гамма идеально подходили Томасу. Я постаралась не задерживать взгляд на кровати, но было трудно игнорировать ее захламленное состояние. На ней валялись бумаги и хаотичными стопками громоздились блокноты. Я ожидала, что Томас будет дремать, опираясь спиной на изголовье, словно уставший принц, отдыхающий на троне из книг.

У меня засосало под ложечкой, когда я вспомнила, что он читал записки Джека-потрошителя. Он упоминал об этом в Румынии, а потом еще раз, когда мы пересекали Атлантику. Я все еще не была готова узнать, что брат писал о своих преступлениях. Однако я испытывала облегчение, зная, что его дневники у нас и не попадут в руки тому, кто может их повредить или предать огласке.

Чувствуя себя незваным гостем, я постучала и тихо окликнула:

– Томас?

Запахло корицей с сахаром. Я толкнула дверь шире, опасаясь скрипа петель.

– Кресуэлл? – Я заглянула внутрь. – Где…

– Прошу, скажи, что все мои непристойные мечты наконец исполнились.

Я дернулась назад и выругалась, когда трость со стуком упала на пол. Развернувшись со всей возможной грациозностью, я сердито уставилась на Томаса.

– Ты зачем шныряешь по коридорам в такой час?

По лицу Томаса скользнула лукавая улыбка, и он жестом пригласил меня в комнату.

– Ты же осознаешь иронию своего вопроса, когда на самом деле точно так же шныряешь по коридору?

В ответ на мой раздраженный вздох он показал тарелку со сладостями и закрыл дверь ногой.

– Повар испек булочки с корицей, политые растопленным маслом с сахаром. Определенно это на утро, но я не смог удержаться.

Увидев мой недоверчивый взгляд, он возмущенно добавил:

– Попробуй устоять перед ароматом корицы, сахара и моей вечной любви – сливочного масла.

Я отщипнула кусочек булочки и, когда он растаял на языке, застонала от наслаждения. Идеально сбалансированного вкуса и сладости было достаточно, чтобы я забыла, зачем спустилась сюда в этот час. Томас водрузил тарелку на комод и смотрел на меня с таким же голодом и обожанием, как и на выпечку.

Не спуская с меня глаз, он стёр глазурь в уголке моего рта, и его губы тут же впились в мои. Поцелуй получился теплым и сладким. И совершенно неожиданным. Булочки были хороши, но это намного лучше. Томас медленно подвел меня к комоду, чтобы я могла присесть на него, разгрузив ногу. Пока мы целовались, он нежно держал мое лицо в ладонях, словно я самое дорогое, что у него есть.

Каким-то образом его нежное внимание разбудило во мне что-то неукротимое. Я желала большего. Я встала с комода и подтолкнула Томаса к кровати, наслаждаясь его удивлением. Томас быстро пришел в себя и, пробуя меня на вкус, провел ладонями вдоль моей спины. Через пару мгновений нас обоих перестало устраивать расстояние между нами. Томас опустил руки мне на бедра, сжав их одновременно нежно и сильно. Я скользнула ладонями под его сюртук и занялась шейным платком, но Томас остановился.

– Подожди, – сказал он, задыхаясь.

Я удивленно отстранилась.

– Я… это слишком?

Томас обнял меня одной рукой и, притянув к себе, проложил дорожку из поцелуев от губ к сердцу и обратно. Как и в лаборатории, он действовал медленно и тщательно. Прислушивался к каждому удару моего сердца, каждому вдоху и использовал свою дедукцию для моего удовольствия. Когда он наконец сумел снова оторваться от меня, его дыхание было таким же тяжелым, как веки.

– Нет, Уодсворт. Это совсем не слишком. Просто…

– Это твоя добродетель, да? – поддразнила я. – Хочешь подождать, пока мы не поженимся?

– Боже, нет. – Он хмыкнул. – Я неприлично долго хочу тебя совратить. Если бы я был более эгоистичным, то взял бы тебя прямо сейчас, если бы ты позволила.

Я перевела взгляд с него на кровать, раздумывая.

– Однако… – Он сел на матрас и похлопал ладонью рядом с собой. – Сегодня ты можешь не захотеть двигаться дальше. Я…