Охота на дьявола

Не в силах встретиться с ним взглядом, я уставилась на свои руки, вспомнив, что еще не вернула фамильное кольцо. Я опять переключила внимание на Томаса.

– Одно дело, когда другие говорят тебе, как будет лучше, но совсем другое – собственный опыт. – Я покачала головой. – Я не совершенна и никогда не стремилась такой быть. Характер строится из недостатков. Они делают нас более человечными. Более…

– Уязвимыми перед сердечными трагедиями?

– Да, пожалуй, так. – Я посмотрела ему прямо в глаза. – Прожить остаток своих дней, беспокоясь о совершенстве и достижении стандарта «Ангела в доме»[8], – это все равно что посадить себя в клетку. Мне жаль, что я причинила тебе боль. Я не могу выразить, насколько сожалею о сомнениях, какими бы мимолетными они ни были. Но все мои сомнения касались того, какой должна быть моя жизнь, а не мужчины, с которым я хочу ее прожить. Ты обвиняешь Мефистофеля в манипуляциях, и ты не ошибаешься. Он никогда не утверждал, что заключает сделки не в свою пользу. Он прямо говорил, что он беспринципный человек. Я знала это. У него есть недостатки, но покажи мне человека, у которого их нет. Я надеюсь, что он извлечет собственный урок на будущее. Он боялся быть уязвимым. Полагаю, ты кое-что об этом знаешь.

– А что насчет моего предложения жить со мной вне общества?

– Я его отвергаю, Томас, потому что официально твоей женой будет считаться другая женщина. Если бы ты был свободен и если бы это не повредило нашим семьям, я бы могла подумать над тем, чтобы жить так, как мы хотим. Без правил, без социальных условностей. Только я и ты. Я бы приняла тебя без кольца и без дома, безо всяких документов, доказывающих, что ты принадлежишь мне. Но у нас сейчас совсем иная ситуация. И это единственная причина, почему предложенный тобой распутный образ жизни меня не устраивает. Как бы Мефистофель ни старался меня очаровать, я никогда не хотела отношений с ним. Для меня всегда существовал только ты, даже когда я больше не понимала себя. И всегда будешь только ты, Томас. Кто бы ни пытался встать между нами. Ты мое сердце. Никто его не сможет забрать.

Томас мгновение смотрел на меня, затем упал в кресло, уронив голову на руки.

– Мне это ненавистно.

– Ситуация ужасная, я знаю. Но мы через нее пройдем. Должны пройти.

– Нет, нет. – Томас поднял голову. – Мне ненавистно быть тем, кто стоит перед эмоциональной дилеммой. Утешать гораздо приятнее. Ты даже не предложила мне сесть к тебе на колени. Ты ужасная утешительница.

Мы робко улыбнулись друг другу. Наши усмешки растаяли так же быстро, как и возникли, но это было начало. Такое же скверное, как мысль о том, что нам с Томасом придется начинать все заново.

– Ну что ж. – В неловком молчании я пыталась придумать, что сказать или сделать. Мое любопытство, казавшееся непобедимым, наконец вырвалось наружу. – Чем ты сегодня занимался?

Он пристально осмотрел меня с головы до ног, задержавшись на лице. Я знала, что он изучает малейшие движения и анализирует мои чувства. Его собственная непроницаемая маска вернулась на место. Я надеялась, что кажусь достаточно сильной, чтобы выдержать любые его слова. Но усомнилась в этом, когда он слегка нахмурился.

– Я… Я нанес визит мисс Уайтхолл…

– Ладно. – Я резко подняла руку. Он закрыл рот и напрягся. – Пожалуйста. Не хочу быть грубой, но мне немного нехорошо. Я… Я не могу об этом слышать, или меня вырвет. Это чересчур.

Томас переключил внимание на мой живот, у него на лбу пролегла тревожная складка.

Во имя любви королевы, я не беременна. Бдительная кузина неделями заставляла меня пить травяные чаи. Задолго до того, как мы с Томасом осуществили… Я выдохнула. Нужно найти другую тему.

– Не хочешь ли… Я собираюсь изучать дневники Натаниэля. Можешь присоединиться.

Я подняла голову в тот момент, когда он поморщился.

– Если хочешь.

Размышляя, он беспокойно похлопывал себя по бедру. Наконец подтянул ближе свое кресло и положил перед собой дневник. Он мог насмехаться над моим любопытством, но был заинтригован в равной степени. Мне немного полегчало. Нам гораздо легче друг с другом, когда решения ждет очередная загадка.

– «Le bon Dieu est dans le détail»[9], – благоговейно произнес он. Я сдвинула брови, и он добавил: – Флобер.

– Я имела в виду фразу, Кресуэлл. – Не в силах сдержаться, я закатила глаза. Только Томас в такой момент может цитировать на французском автора «Мадам Бовари». Воистину его любовь к театральным эффектам не знает границ. – «Бога в деталях» нужно заменить на «дьявола».

Он рассмеялся.

– Правда. В этих дневниках дьявола точно нет ничего святого.

Глава 25. Вивисекция и прочие ужасы

Бабушкин кабинет

Пятая авеню, Нью-Йорк

7 февраля 1889 года

Несколько часов спустя мы с Томасом работали в привычном, мирном ритме. Сэр Исаак пытался помогать, несколько раз сбив лапой перья со стола. Я испепеляла его взглядом, а Томас заливался смехом. Но когда кот стащил любимую ручку Томаса, то оказался на подушке и принялся вылизываться как ни в чем не бывало.