Охота на древнего. Паутина

Хоть перед ним и была молодая ведьма, еще не осмыслившая свою практически безграничную власть над живыми, но уже сейчас она была способна подчинять. Только было в девушке, от которой убийственно разило жизнью, что-то еще, столь же сильное, как и темное, наводящее ужас.

– Ты, – прохрипел он, – я не ошибся, я сразу понял…

Но что именно понял Хард, Алекс не интересовало. Все ее внимание вновь привлек артефакт, возбужденно загудевший словно оживший улей. Он больше не причинял ей неудобств, наоборот, ее начинало притягивать как магнитом к его странной, но, несомненно, огромной мощи. До девушки доходили отголоски возможностей, открывающихся перед ней, и это подкупало. Дрожь амулета постепенно переходила в мягкую волну, пробегающую по позвоночнику и рассылающую сотни импульсов по всему телу. Артефакт будто вплавился в грудь, окутывая невидимыми нитями и приглашая в недра неизведанного, но маняще знакомого.

Алекс притронулась к вискам застывшего изваянием и более не сопротивляющегося Харда, и от него полыхнуло звериным ужасом. Он не просто боялся, а боялся до смерти настолько, что его буквально парализовало. От девушки потекла энергия, холодная и жалящая, как тысячи мелких кинжалов, впивающихся в самое сердце. Они буравили мозг и разум оборотня, вгрызаясь в его сознание, порабощая и подчиняя.

Сложный механизм всего его существа был как на ладони, такой открытый и беспомощный, что при желании Алекс могла бы превратить его в желе, навсегда лишив способности функционировать как прежде. Она чувствовала свою власть над ним, да над любым живым существом в этой комнате и во всей Вселенной. Амулет пробудился почти полностью и наконец принял свою новую Верховную. Полную клокочущей ярости и плещущегося отчаяния в до краев наполненном сердце. Алекс стремилась получить ответы, применив всю свою власть, но по-настоящему хотела только одного – поскорее разделаться с мерзким отребьем и вернуться к Джеку.

– Говори! – раздалось в повисшей тишине, отзываясь эхом и в голове Харда. И он не мог ослушаться.

Солье смотрел на происходящее из-под полуприкрытых век и никак не мог понять, видит он это наяву или от уже почти невыносимой боли у него начались видения. Поврежденное плечо горело огнем, а руку и вовсе, казалось, выворачивало из суставов, перемалывая кости и вытягивая мышцы, грудь же стала единым средоточием боли и леденящего внутренности огня.

Джеку хотелось одного: сдохнуть на месте и чтобы все это быстрее прекратилось. Но он продолжал стискивать зубы, не сводя расплывающегося взгляда с сюрреалистической картины перед ним. И Хард, и Алекс застыли неподвижными изваяниями, напоминая мраморные скульптуры. Солье даже казалось, прикоснись он сейчас к девушке, и ее кожа окажется холодной как камень. Но в то же время он слишком четко видел тянущиеся от нее к оборотню дрожащие, словно натянутые струны нити, опутывающие последнего в плотный кокон.

И Джеку чудилось, что под этим потусторонним коконом он может различить лицо реального Бенджамина Харда, десятки искаженных страхом лиц прокурора с перекошенным в немом крике ртом. Солье не смог бы сказать точно, прошло полчаса или всего пара секунд, прежде чем оборотень заговорил.

Алекс задавала вопросы, короткие и четкие, а двуликий отвечал. Его монотонный, глухой голос то и дело давал петуха, стоило девушке коснуться темы малыша Мэттью, словно на его сознании стоял блок. Но даже того, что он наговорил, уже с лихвой хватало как минимум на два пожизненных. А с учетом всей обстановки и того, что произошло ранее, а главное, того, что успел наплести Хард по приезде, будет достаточно для представления в суде. Хотя признание и получено, как и записано, впрочем, столь неординарным образом.

Детектив чисто механически отметил, что встроенные по углам кабинета камеры мигали красными огнями, прежде чем позволил боли, ставшей уже абсолютной величиной, утопить его в своих черных водах.

17

Перед входом в больницу Святого Патрика собралась целая куча народу. Журналисты и представители популярных ток-шоу вроде «Утренние сплетни на Центральном» или «Двуликие в Нью-Йорке», жаждущие получить детектива Джека Солье в свои липкие лапы, толпились за яркими, окрашенными в красную полоску ограждениями и терпеливо ждали появления своего нового «героя». А с другой стороны разбили лагерь еще с десяток доморощенных детективов, убежденных во всемирном правительственном заговоре.

Было тошно смотреть на эту стаю стервятников, стремящихся утолить свой аморальный голод, но нужно отдать им должное – СМИ свое дело сделали. За неделю новость о коррупционном прокуроре-убийце разлетелась по городу со скоростью эпидемии, подняв огромную волну недовольства. И если до этого момента у Алекс были сомнения в том, что Хард получит по заслугам, то сейчас они полностью испарились. Жители Нью-Йорка просто не позволят замять все и забыть. Кажется, суд уже был завален десятками, а точнее, сотнями апелляций.