Охота на единорога

Они дошли до кафе, где многие раскланивались и с Симоном и с Убейдом, посидели там пару часов, что для приморского города означает «ушли очень быстро».

Глава 13

Проснувшись утром после короткой, необременительной ночи в привычных объятиях любимой и любящей женщины, Асман поторопился встать, ибо знал, что промедление есть уже праздность, а праздное тело не способно ограждать душу от вползающих в нее сомнений, их просто втягивает отовсюду подобно губке. Сомнения, сладостно-томные как дым опия, и так же как он — несут разрушения и смерть душе.

Иногда ему казалось, что тягостные утренние мысли дарит ему несвобода, полученная им от постоянной близости Лейлы — женщины, еще не успев повзрослеть, родившей ему, в двух счастливых родах, младенцев погодков: мальчика и девочку. Но он давно уже согласился на эту несвободу, ибо считал, что данное состояние нисколько не превышает рамок зависимости, уготованной человеку Всевышним… Асман ничуть не стремился к полной свободе, он стремился всю свою жизнь только к власти, а это отнюдь не свобода, только форма рабства, наиболее приемлемая для некоторых. А полная свобода — есть смерть. Он довольствовался т. о. рабством: внутри своего свободного тела, своего влияния — могучей и нежной ауры, которая не старела в отличие от тела. Да и тело было молодо и ни разу еще серьезно не занимало его. Лейла была частью этого тела, и частью души — тоже весьма несовершенной, но все-таки бывшей частью души мировой, состоящей из таких частиц — они переплетаются: какая-то из них крупнее, какая-то мельче — и одни содержат в себе другие. Несовершенные человеческие души, сливаясь, составляют гармонию души мировой. Какие-то из них крупнее, какие-то мельче души Великого короля Асмана, способного без излишних затрат завоевывать страны и ими управлять.

Рябой евнух поторопился принять у него ночной халат, и по быстрому, на ходу дав себя одеть семенящим, толкающимся камердинерам и пажам, Асман спустился в сопровождении главного телохранителя в конюшню, а из прохладных стоил, что находились в подвале под дворцом, по подземному ходу, протяженностью в полторы версты (в коем могли спокойно ехать всадники тройной шеренгой) — поскакал прочь из дворца.

Не сходя с коня он поднялся на поверхность во дворике скромной усадьбы, которую в городе знали как Дом вдовца Сеида — торговца пергаментами и кожей и к нему, будто бы часто наведывался богатый племянник. И под видом сеидова племянника, Асман, одетый в простой халат, но с украшенным каменьями мечем на поясе, поскакал, сопровождаемый телохранителями проехаться по окрестностям.

Его мало интересовало узнаваем ли он. Живя среди простого народа в юности, он вполне вкусил радостей черни, к счастью, имея возможность не сливаться с ней полностью. Только приближаясь на длину меча. Но его не узнавали.

Удачная выдумка — использовать военный подземный ход для утренних развлечений, почти ежедневных, в часы, когда солнце еще не раскалит воздух и землю, и когда жизнь простолюдина еще не лишена приятности — эта выдумка, потребовавшая построить еще один подземный ход, на случай если тайна первого будет раскрыта, была счастливой и приносила Асману массу удовольствия, давая возможность жить второй жизнью, ведь это счастье — увеличить по своей воле цикл жизненных превращений.

Погоняя выносливого «араба», чтобы поскорее вырваться из глинобитной скученности улиц на простор через замысловатые ворота, на которых дежурила, отчасти, посвященная в королевские скрытые выезды, стража; он миновал их, когда ворота были полупусты, толи случайно, толи сие было подстроено так. Он знал, что большинство торговцев провизией уже давно на рынке — либо торгуют, либо зазывают покупателей. Основной торг разворачивался в первые утренние часы и ненадолго оживал на закате, когда не так жарко для людей и скоропортящегося товара. И этого времени хватало, чтобы накормить небольшой, по сравнению с масштабами государства город.

За стеной была пустота. Да и окружала стена, по большей части, пустыри, негусто застроенные кучками домов, богатевших по мере приближения к королевскому, обнесенному дополнительной стеной, дворцу. Среди домов тут и там зеленели сады и дикие куртины плодоносящих деревьев. Вокруг же городской светло-серой стены начиналась пустошь, по которой вилась мощеная в начале, а потом грунтовая, теряющаяся иногда под колючками дорога.