Охота на эмиссара (СИ)

— Я не умею. Надень, пожалуйста, ты.

***Фабрис Робер

Я ожидал, что после этой фразы девушка меня унизит или как минимум высмеет.

Это было бы ожидаемо.

Это было бы привычно.

Взрослый цварг, восемьдесят два года — и ни разу не надевал презерватив… Но меня буквально закружило в водовороте искреннего восторга ночной бабочки. Мне даже на миг показалось, что такие бета-колебания я уже чувствовал… как у наркомана, дорвавшегося до дозы. Это было так странно, что я бы обязательно обдумал этот момент, если бы ночная бабочка вновь не провела нежными губами по моей шее, а затем неожиданно мягко и плавно опустилась сверху.

— М-м-м… да-а-а… — Сладкий женский голос прошелестел над ухом и добил, как контрольный выстрел в голову.

В этот самый момент я осознал, почему сородичи готовы спускать полугодовые оклады на визы «беллеза». А когда девушка задвигалась, мозг отказался работать вовсе.

Она была прекрасна. Её эмоции омывали словно чистый и тёплый океан. Они пахли так приятно, что вентили хвалёного самоконтроля снесло с резьбы и ошеломительное удовольствие хлынуло по артериям и венам. Заоблачное удовольствие, помноженное на самые головокружительные бета-колебания, которые я чувствовал когда-либо. Наслаждение с каждым толчком нарастало, как цепная реакция в ядерном реакторе, которую уже не заглушить даже графитовым стержнем.

Несешься на полной скорости и понимаешь — вот-вот наступит упоительный экстаз.

Сил сдерживаться больше нет.

Хочу. Хочу её.***Даниэлла

Вселенная, да-а-а…

Обычно, занимаясь сексом, я всегда сосредотачивалась на том, чтобы успеть прийти к финалу до партнёра. Но с Фабрисом Робером всё было не так. С одного только проникновения его восхитительно горячего члена я до боли закусила губу, чтобы не выпасть в астрал. Боюсь, кончающая вперёд ночная бабочка — это как минимум нонсенс. Мышцы сжимались вокруг нежнейшего бархата и трепетали против воли, но я дала себе команду терпеть эту сладостную пытку.

Влажные шлепки бёдер о бёдра.

Сорванное дыхание.

Обжигающая пульсация внутри.

Сколько можно вынести секса, если занимаешься им с самым желанным мужчиной во Вселенной? Десять минут? Пять? Минуту? Скажем так, когда Фабрис стал расширяться, приближаясь к кульминации, у меня не осталось ни единого шанса. Его руки с силой сжали ягодицы, пальцы впились в голую кожу, неистово насаживая на себя, но я не возражала ни капли.

Бисерина пота скатилась от виска по точёной скуле и кадыку. Очередная судорога прошлась по красивому мужскому лицу — похоже, он всё-таки старался выглядеть пристойно даже в такой момент и удержаться на грани приличий, но миг-другой — и красивые губы раскрылись, и из самых недр лёгких вырвался низкий, мощный, будоражащий воображение полустон-полурык.

— Да-а-а…

Удовольствие, как вспышка сверхновой, пронзило насквозь, оглушило, ослепило, отпечаталось на подкорке и звёздной пылью осело в мозгу. Мы кончили одновременно.

Я зарылась пальцами во взлохмаченные тёмные волосы и провела носом по высокой скуле мужчины, пытаясь надышаться им. Налюбоваться. Потрогать и унести эти воспоминания навсегда с собой, бережно сложить в сейф под названием «Мой Мистер Совершенство» и никому не рассказывать, что этот тайник вообще существует. Чтобы ни одна живая душа никогда не смогла его вскрыть и украсть моё сокровище.

Вселенная, как же хорошо…

Любимый…

Запретное слово, произнесённое лишь мысленно, отрезвило похлеще ледяного душа. Сердце, сбившееся в тахикардию, пропустило удар. Нет-нет-нет! Нельзя влюбляться в Фабриса Робера! Заниматься сексом — да. Чувствовать наслаждение — тоже да. Влюбляться — табу!

Я торопливо слетела с мужских коленей и одёрнула платье. Шварх-шварх-шварх! Даня, ты совсем рехнулась?! Какой, к шварховой матери, «любимый»?!

— Прости.

Я испуганно замерла, поняв, как моя поспешная капитуляция могла выглядеть со стороны. У-у-у… Нет способа унизить мужчину сильнее, чем даже намекнуть, что секс был плохим.

— Мне казалось, ты получаешь удовольствие, но, видимо, я был слишком… жёстким. Я прошу прощения, если сжал тебя слишком сильно… ближе к концу… и за то, что был слишком быстрым, я тоже приношу извинения.

Прямо на моих глазах Фабрис Робер длинными тонкими пальцами на ощупь снял презерватив, а затем потянулся к повязке на глазах.

— Всё было хорошо. Не снимай, пожалуйста, — торопливо попросила я, понимая, что в ином случае придётся ретироваться как минимум на шестой космической.

Мужские руки замерли в воздухе и опустились.

— Я хотел убедиться, что у тебя не осталось синяков на теле. Хозяйка райского сада сказала, что ты ларчанка, но я не уверен…

«Повезло, что на ощупь люди и ларчанки не сильно отличаются…»

— Лилу, почему ты не хочешь, чтобы я снял повязку?

 «Потому что я как минимум не Лилу».

Фабрис замер и ждал ответа. Правдивого ответа или хоть как-то смахивающего на правду, ибо откровенную ложь он бы точно учуял.

— Мне неловко, — сказала, чувствуя себя сапёром, идущим по минному полю. — У меня небольшой опыт работы в райском саду. Да и ты… не похож на того, кто часто изменяет своей жене.