Охота на фей

Подошли поздороваться со мной Вилли и Гриша Гора — тоже ребята из нашего класса, но я с ними не общаюсь. Вилли выше меня на голову, худой, бледный. У него черные волосы до плеч, иногда он стягивает их в хвост. Одевается, как и Альриша, броско и любит быть в центре внимания. Держится как кинозвезда и пронзает девиц угольно черным взором, совсем как герой-любовник. Он никогда не улыбается открыто, но усмешка не сходит с его губ, любую неловкость, ошибку, оговорку других ребят он обязательно замечает и тут же комментирует. На мой вкус, Вилли — тип не из приятных. Он влюблен в Альришу и ревнует ее даже к придорожному столбу. Они сидят за одной партой, вместе обедают, читают одни и те же книги — почти не расстаются. Гришка Гора тоже влюблен в Альришу. Он действительно смахивает на гору: высок, плечист и необыкновенно силен, так как постоянно тренируется. В битвах на мечах ему нет равных, и в неудобных железных латах он скачет по ристалищу ловчее прочих, даже тех, кто без лат. У него много редких дарований и необычных увлечений. Он с интересом изучает древние мертвые языки и очень в этом преуспевает, а еще вышивает и тачает сапоги. Уверен, что затейливая Альришина обувь — его творение. Пословица «сила есть, ума не надо» явно не про него. Гриша молчалив, но я думаю, что знаний у него больше, чем у нас троих вместе взятых. Но что поделаешь, девушки тянуться к ребятам попроще. Поэтому Альриша села рядом со мной.

— Куда ты едешь? — она наклоняется ко мне, и глаза ее — сегодня карие — смотрят с нескрываемым любопытством.

— А вы куда путь держите, такие нарядные?

— Я первая спросила! — возмутилась Альриша.

— В Вегу, брат хочет меня видеть, — кратко ответил я.

— Вот как. — Альриша задумалась, видимо, ждала другого ответа. — А что их никогда не отпускают домой с космодрома?

— Ты еще не ответила на мой вопрос, — усмехнулся я.

— Мы собираемся на самые грандиозные, небывалые игры в Ботаническом саду недалеко от Веги. Фееристы со всех городов Эдема едут сейчас туда. Зрелище будет потрясающее, ты должен обязательно посмотреть.

— Постой, — я был удивлен. — Как же вы получили пропуска? Президент знает об этом? Он что, разрешил?

— Не веришь? — довольно улыбнулась Альриша. — Ну почему он должен быть против?

— Потому что столько людей бросают учебу и работу, чтобы ехать куда-то в лес и заниматься бесполезными делами. Зачем государству тратиться на транспортировку ряженых и не вполне вменяемых людей? — для меня это было очевидным.

— Какой же ты зануда! — поджала губки Альриша. — правильный как учебник и такой же скучный. Думать самостоятельно не пытался? Президент к нам, и правда, не особенно расположен, но что он может сделать против Мандрагоры?

— Мандра… что? — не понял я.

— Ты невыносим! — Альриша прикрыла глаза и откинулась на спинку кресла, не желая продолжать беседу. Но мне нравилось ее дразнить

— Объясни мне, какая кому польза от твоего участия в этих играх? Ты хочешь поразить всех видом своего живота? Или татуировочкой? Потом какой-нибудь умник сочинит балладу о прекрасном пузе.

Альриша открыла глаза и чуть не прожгла меня гневным взором.

— Ты просто не видишь ничего дальше моего живота! — воскликнула она.

— Вижу, — ухмыльнулся я, — колготки… зеленые.

Она рассмеялась. Слава богам, мой юмор девушкам понятен.

— Вея, — начала Альриша (я чуть не подскочил на месте, услышав это имя), — смогла разбудить свои тайные силы. Я тоже хочу и верю, что Мандрагора и другие мне помогут. Понял?

— Думаешь, что ты фея? — я уже устал удивляться.

— Все красивые женщины — феи, — кокетливо тряхнула челкой Альриша.

— И скромницы, — вздохнул я.

Автобус тронулся, тихо зашуршали по дороге колеса. Я обернулся, чтобы бросить прощальный взгляд на Антарес, и вот уже массивные створки ворот как-то туго и неохотно разъехались в стороны, чтобы пропустить нас во внешний мир. Солнце светило в полную силу и влажная еще от утреннего полива трава по обе стороны дороги празднично блестела. Кто-то из «фееристов» расчехлил гитару и забренчал немудреный мотив. Посыпались предложения насчет того, что бы спеть. После недолгих споров несколько проникновенных голосов затянули песнь о том, как путник — изгнанник, заблудился в лесу и стал сетовать на то, что мир не дал ему ничего, лишь унижений боль. И пожелал, чтобы растерзал его лютый зверь, потому что нет смысла в жизни жалкой и пустой. Потом герой с сокрушенным сердцем выбрался на поляну и увидел светлоликую луну. Но не успел расслабиться, как тут же в темноте зашуршало. Может стая волков? Нет, что вы! Кто же может оказаться в темном лесу ночью? Конечно, одинокая дева. «Она молчит и вздыхает, и сквозь тонкую ткань ее красота проступает». Нет, все-таки, не скучные ребята со мной едут. Естественно, герой о страданиях тут же забывает и остается жить с лесной волшебницей, «отравленный ее красою». Потом накатывают новые трагедии и приключения. Такие песни можно петь бесконечно. Кроме тягучих, «чувствительных» песен, у «фееристов» оказались в репертуаре и бравые, шуточные.