Охота на газетную утку

«Так и вышло», — с грустью констатировала я, только для этого понадобилось позвонить Березкину от имени Лики и записать их разговор на кассету, потом подкинуть эту кассету мне. Я, понукаемая журналистским зудом, немедленно кинулась к Лике на квартиру, чтобы получить от нее исчерпывающие доказательства. И получила ее труп, совсем свеженький. Кассету мы передали в милицию, и сейчас, наверное, Березкина уже допрашивают. Возможно, он ото всего отопрется, думаю, что со временем от него милиция отстанет — докажут, что кассета поддельная.

Но пока его будут вызывать на допросы, ему некогда будет думать про Новоапраксинский химический комбинат. А вернее, он побоится, раз теперь на виду. Да и как знать — возможно, начальство уже посматривает на него косо…

Нельзя сказать, что мне было жалко Березкина — мы незнакомы, да и вряд ли уж он был таким кристальной души человеком, но очень противно, что мной манипулировали, как неодушевленным предметом. Чувствуешь себя вывалянной в грязи, и втройне обидно, что сделали это с помощью твоей же собственной матери.

Никита пришел, когда я окончательно пала духом.

— Я закончил пораньше, мы можем ехать! — объявил он с порога.

Я взглянула на часы: половина седьмого.

Это он называет «закончить пораньше». А когда же в таком случае попозже?

— Скажи честно, ты ночуешь иногда здесь в приемной на диване? — вырвалось у меня.

Никита покраснел:

— Ну.., бывает, что процесс идет, и если не на кого оставить…

— А что твоя жена говорит по этому поводу? — спросила я так просто, наугад.

Честное слово, в том состоянии мне было совершенно не интересно, что думает его жена Я про нее ничего не знала, только два года назад встретила в метро Таньку Мелкоступову из параллельного класса, которая после школы тоже поступила в Техноложку, так вот, она рассказала про Никиту, что после окончания института он женился на девушке из своей группы.

— Я не женат, — глухо сказал Никита и отвернулся.

В полном молчании мы прошли длинным коридором, вышли во двор, где Никита повел меня к стоявшим в углу стареньким «Жигулям». Машина, как ни странно, двинулась с места более-менее плавно, и мотор не кашлял.

— Насчет жены, — начал Никита о наболевшем, — я был женат.., но она…

Вот только не хватало мне сейчас исповеди бывшего соратника по ученическому научному обществу имении Леонардо да Винчи!

В то самое время, когда я чувствую себя полной и состоявшейся идиоткой, не хватало еще слушать жалобы друга детства на его неудавшуюся личную жизнь! Я представила, как Никита раскиснет от разговоров, как будет вздыхать, что личная жизнь не удалась, что жена его не понимает, а он все равно ее любит. А от меня в таком случае, наверное, потребуется гладить его по голове и твердить, что все образуется, а потом Никита возьмет себя в руки и скажет, что я очень ему помогла в трудную минуту и что он еще со школьной скамьи знал, что я — отличный парень.

Мне захотелось немедленно выпрыгнуть из машины на полном ходу. И пускай я разобьюсь хоть насмерть, только бы не участвовать в отвратительной сцене, которую я так ярко нарисовала только что в своем воображении.

— Послушай, — решительно начала я, — я совсем не хочу слушать про твои нелады с женой.

— А никаких неладов нет, — спокойно ответил он. — Просто в один прекрасный день она сказала, что я женат не на ней, а на своем комбинате, и ушла. Так и расстались, спокойно и без обид.

Я пожала плечами в полумраке салона. Если честно, то я была с Никитиной женой совершенно согласна. Ну сами посудите, мы с ним не виделись без малого десять лет. И когда встретились и провели вместе несколько часов, все это время он непрерывно говорил только о комбинате. Он не спросил меня, как я живу и с кем, он не стал предаваться воспоминаниям детства, не поинтересовался, что я знаю про учителей и ребят… Он одержимый, поняла я.

— Ты считаешь, что она права? — спрашивал между тем Никита.

— Кто? — очнулась я от своих мыслей.

— Моя жена…

— О Господи! — вскричала я. — Да я знать о ней ничего не хочу! Сам подумай, какая мне разница: права она или нет. Да и тебе теперь тоже…

— Да, потому что я даже обрадовался, когда мы расстались. Насчет того, что я женат на комбинате, это она, конечно, загнула, но тоска такая была с ней на тусовки какие-нибудь ходить.., или в ресторан. А то еще в филармонию…

— Всегда знала, что ты станешь трудоголиком, — констатировала я. — А куда мы, собственно, едем?

Я спросила так просто, без всякой задней мысли, но у Никитушки, как оказалось, в голове задние мысли были, потому что он как-то замялся, потом неуверенно предложил:

— Давай зайдем куда-нибудь, а? Есть очень хочется…

— А дома, в жилище одинокого холостяка, киснет в холодильнике полпачки неудобоваримых пельменей, — протянула я.

— И тех нету, — честно ответил Никита.

— Ты же не любишь рестораны, — поддразнила я.

— А кто тебе сказал, что мы идем в ресторан? — удивился Никита. — Тут недалеко имеется уютная такая забегаловка, меня там знают.